Ключ от черствого сердца, или Леди из нержавейки
Шрифт:
– Тебя там не били? – жалобным голосом спросила Полина.
– Ушам своим не верю! Ты что, всю ночь меня оплакивала?
– Нет, мы с Витей…
– Ах, он уже Витя! Я так и знал. Вас нельзя на секунду оставить одних.
– Мы были не одни, – обиделась Полина.
– Ты имеешь в виду Емельянова? Да на нем можно мамбу плясать, когда он дрыхнет. Так вы приедете? – без перехода спросил он.
– Сейчас поднимем Левку, придем в себя после ночного приключения и приедем.
– После какого такого приключения? – насторожился Глеб. – У вас еще что-то произошло?
– Почти
– Ну, знаешь! Эти твои формулировочки вместо того, чтобы успокоить, только пугают.
– Мне кажется, когда дело касается тебя, у Глеба съезжает каска, – заметил Виктор, едва Полина положила трубку. – Кстати, я давно хотел спросить… – Он взял ее за руку и притянул к себе. – Могу я рассчитывать на откровенность?
Полина опустила глазки долу. Она догадывалась, о чем он сейчас спросит. Нет, он не должен знать, как сильно и как давно она его любит. Чем меньше мужчина понимает, что чувствует женщина, тем нежнее он к ней относится. Стоит только выболтать все, что у тебя на душе, и он тут же потеряет к тебе интерес. Полина не хотела, чтобы Виктор потерял к ней интерес.
– Почему ты избегала меня целых три с половиной года? – спросил он проникновенно.
– Не знаю. Просто мне казалось, что мы противопоказаны друг другу.
– А это не потому, что… ну…
– Нет. Все, что сейчас происходит, подобно озарению, – солгала Полина, глядя на Виктора большими честными глазами.
Внезапно позади них раздался заспанный Левкин голос:
– Не верь ей, Витя, она скрестила пальцы за спиной!
– Негодяй! – воскликнула Полина, краснея. – И почему ты проснулся именно сейчас?
– Это судьба. Кстати, я нашел твою записку. – Левка помахал в воздухе смятой бумажкой. – Полагаю, раз вы здесь, то склады под Воскресенском разрушены до фундамента.
– Прекрати паясничать и быстренько приводи себя в порядок, – приказала Полина.
– В честь чего такая срочная побудка?
– Глеба отпустили. Он ждет нас в лаборатории.
В «Жигулях», которые столько дней торчали перед институтом, уже больше суток никого не было. По иронии судьбы именно в тот момент, когда оживленно беседующая троица приближалась к зданию, к «Жигулям» направлялся человек в поношенной китайской куртке с металлической «молнией» и синей спортивной шапке с отворотом.
– И все-таки тебе лучше не рисковать, – сказала Полина Виктору, побуждая его сделать крюк и, по обыкновению, войти в институт с тыла.
Когда Виктор скрылся за углом соседнего дома, Полина взяла Емельянова под руку и спросила:
– Посмотри, а машина-то пустая. Это что-то новенькое.
– У ребят неприятности, ты не забыла? Я рад, что ими занимаются компетентные органы. Надо только немного подождать.
– Левка, скажи честно, вы меня когда-нибудь обсуждали? – внезапно спросила Полина.
– Клянусь самым святым, никогда! – горячо воскликнул тот. Он даже не посчитал нужным сжать в кармане фигу. У него была личная система суеверий, которая никоим образом не запрещала произносить вслух фальшивые клятвы.
Полина явно не обратила внимания на человека в китайской куртке, лишь мельком посмотрела на него. С мужчиной все было как раз наоборот: увидев Полину, он на секунду замер и проводил ее внимательным взглядом.
Первоначальной целью его появления здесь была машина: он хотел забрать «Жигули». Но теперь, после того, как увидел Полину, он передумал и, приняв на ходу решение, последовал за ней и Левкой в здание института. Когда они скрылись за дверями лаборатории, он заглянул туда, извинился и прошел дальше по коридору. В институте было много людей, поэтому оказалось нетрудно выяснить, как зовут заинтересовавшую его девушку. Полина, родная сестра Глеба Спешинского. А Глеб – лучший друг Астахова. Кстати, сам Астахов тоже находился в лаборатории, что вызвало сардоническую усмешку на лице человека в китайской куртке.
Это была своего рода загадка, но он вовсе не собирался ее решать.
Теперь ему нужно было время для того, чтобы как следует подготовиться. «Девчонку надо убрать как можно скорее, – рассуждал он. – Лучше всего сделать это сегодня же, пожертвовав остальными делами». Человек в синей шапке вышел на улицу и, сев за руль, отогнал «Жигули» в другое место – так, чтобы их было незаметно от входа в институт. Рядом очень кстати оказалась будка таксофона, откуда он позвонил. Примерно через час для него подогнали другую машину, а примелькавшиеся в этих местах «Жигули» навсегда покинули место своей недавней дислокации.
– А вот теперь мне действительно придется вкалывать, – сообщила Полина, поговорив по телефону. – Открывается новый проект, и на меня, кстати сказать, возлагают немалые надежды.
– Ты уезжаешь? – спросил Виктор, взяв ее за руку. – Надеюсь, мы сегодня еще увидимся?
– Думаю, что да, – улыбнулась Полина. – Я тебе позвоню, хорошо?
– А куда ты отправляешься?
– Еду на Таганку к профессору Боровских.
– Домой к профессору? – уточнил недовольный Виктор.
– Домой. Только Боровских – это дама. И зовут ее Маргарита Александровна.
– А… – сказал Виктор.
– Вот тебе и «а». Пока! – Она чмокнула его в щеку, чем вызвала неадекватную реакцию у своего брата, и выпорхнула в коридор.
– Я к этому никогда не привыкну! – заявил Глеб, свирепо глядя на Виктора.
– Почему? – с любопытством спросил тот.
– Когда Полине было всего десять лет, ты уже вовсю волочился за бабами!
– Тебе надо не злиться, а готовиться к новой роли шурина, – ехидно ответил Виктор.
Полина, улыбаясь, вышла на тротуар и подняла руку, останавливая машину. К ней тут же подъехала белая «Волга».
– До Таганки довезете? – спросила она, наклонившись к окошку, которое опустил с ее стороны водитель.
– Сколько? – спросил тот.
На самом деле его не интересовала сумма. Он спросил только для того, чтобы девка ничего не заподозрила. Подождал, пока она усядется, и резко тронул с места. Полина устроила сумку на коленях и откинула голову на спинку сиденья. Шофер не пытался с ней заговорить, а Полина всегда чувствовала себя немного неловко с посторонними людьми, которые не выказывали дружелюбия. Поэтому заговорила первой.