Ключ от магии, или Нимфа по вызову
Шрифт:
— Ну и что изменится, если я скажу тебе, что это родовое проклятье? — с тяжелым вздохом ответил он. — И поверь, если бы я знал способ от него избавиться, вряд ли я тратил бы время на ремесло проводника. Вот она нужна тебе, эта информация!? Что она меняет?
— Пожалуй… — я задумчиво прикусила губу. — Теперь понятнее, отчего я не могу убрать ее совсем. Пока не могу… но мы можем вместе подумать над тем, как это сделать. Только для начала мне надо хоть немного знать, что происходит.
— Я искал решение в древних руинах, воровал из чужих семейных библиотек, копался практически во всех городских архивах. Даже обратился к… впрочем, неважно. А уж думал я об этом всю свою жизнь! И ты, девчонка из северного леса, считаешь, что способна щелчком пальцев решить мои проблемы? Все, что изменилось, это лишь то, что ты узнала о моей слабости! — Шон откинулся на подушку и устало прикрыл глаза.
— И что там в архивах было сказано о людях, способных впитать без остатка любую магию? — поинтересовалась я, ласково проводя ладонью по его щеке. — Было ли там сказано о том, что черная паутина, летящая на тебя с неба легко рвется под пальцами и тает, если собрать ее в клубок?
Шон в лёгком недоумении посмотрел на меня и практически одними губами прошептал — "нет". Брови его снова нахмурились, но взгляд уже не был таким загнанным.
— Хорошо, я… расскажу тебе о проклятье, но взамен и ты расскажешь мне о своих настоящих способностях!
— Договорились! — я поймала и сжала его руку, словно заключая некий союз. Пока только дружеский, но… кто знает. — Откровенность за откровенность и можешь на меня рассчитывать.
А потом поерзала на нем и провоцирующе усмехнулась:
— Прямо сейчас будем исповедоваться, или сначала закончим… то, что начали?
Этот хитрец моментально и ловко вывернул руки из ленты и подхватил меня под ягодицы.
— Ещё спрашиваешь?! Конечно, сначала закончим, нельзя прерывать дело на середине, — он мягко поцеловал меня в уголок губ, — но чур….никаких больше верёвок!
Глава 17(2)
Ночью мы так и не узнали ничего нового о наших тайнах. Потому как… ну вот потому. Сначала все "дела" закончить не могли, а потом так затра… уделали друг друга, что заснули в обнимку, позабыв про магию и проклятия.
И вернулись к этой теме только утром, после того как опять… немного поделали всякие интересные дела.
— Шон? — я потянулась, выгибая спину, как сытая кошка. — Поговорим?
— Хм. Почему бы и нет. Сейчас взвар сделаю… — он хищным взглядом окинул мою фигуру, — а ты пока оденься, а то, боюсь, разговор отложится ещё часа на два.
— Кто бы говорил! — хмыкнула я, потянувшись за рубашкой. Товарищ начальник (эх, называю по привычке, ведь изначально он меня не просто "увел" от погони, но еще и нанял в качестве магического детектора) без всякого стеснения вылез из под одеяла и заманчиво сверкал поджарым мускулистым задом, пока не добрался до брошенных на стуле штанов.
Оказалось, что мы по походной привычке проснулись ни свет ни заря, и даже потеряв время на "дела" все равно поднялись раньше хозяйки и ее блондинистого постояльца. Так что завтрак без особых проблем удалось утащить к себе во временное пристанище и спокойно поговорить, пока едим.
— Давай с твоего проклятия начнем, — предложила я, сноровисто раскладывая по тарелкам вчерашние пирожки. — Сейчас оно совсем затихарилось, где-то возле позвоночника, но к вечеру опять попытается надымить.
— Значит, так ты его видишь, да? — чуть грустно спросил Шон, машинально касаясь солнечного сплетения. — И ведет оно себя практически как живое?
— Очень похоже. И после телепорта эта штука в тебе очень оживилась. А потом начала притягивать что-то странное. Прилетела такая черная паутина, спутанная как-будто, прямо с неба, и повисла над тобой, явно принюхиваясь, пока твой дымок не почуяла. Было похоже, что сейчас твое тело оплетет и все… что-то произойдет нехорошее. Я едва успела тебя собой нак… поймать ее, короче. Паутина оказалась липкая и кусачая, но магии в ней как таковой не очень много было. Я чувствую это по тому, насколько неприятные ощущения при касании.
— А…. — Шон недоуменно захлопал глазами, — понял… что все равно ничего не понял. То, что ты видишь — это слишком странно для меня. Так что об этом тебя лучше не спрашивать. Во всяком случае, пока…
— Чего это? — слегка возмутилась его непонятливостью я, но потом махнула рукой. Позже разберемся. — Ладно, ты лучше расскажи, что оно такое, откуда взялось и есть ли способ снять? Я вот читала, что проклятья всегда имеют… как их… граничные условия. Типа, пойди не знаю куда, поймай не знаю кого и оторви ему чего-нибудь. У тебя такое есть?
Шон ненадолго завис, обдумывая мои слова и неуверенно выдал:
— Я точно не знаю, — он нахмурил брови, явно что-то вспоминая, — семья наша была проклята слишком давно, и с того времени не осталось практически никаких документов. Ни кто, собственно, проклял, ни точной причины. Вроде как непримиримая вражда двух родов за престол давно разрушенного королевства стала причиной гибели сына одной из сильнейших ведьм. И смысл самого проклятья был в том, что из поколения в поколение будут родители видеть смерть своих старших отпрысков. Но вот условие…. Условий я не нашёл, — он отвёл взгляд и закусил нижнюю губу. — Всё, что с трудом удалось откопать — это слова местной прорицательницы. Но то ли она была не слишком талантлива, то ли у проклятья условий как таковых и нет… — Шон обречённо развёл руками.
— И все же, что было в словах той прорицательницы? — я положила ладонь ему на предплечье, стараясь успокоить. От его метаний гнусный комочек в животе заинтересованно трепыхнулся. А фиг тебе, паразитская сикарашка, давай сюда свой дым… бе, гадость какая… зато сразу съежился и не отсвечивает!
— Что никто не снимет проклятье. Так и сказала — никто! — он как-то невесело усмехнулся, одновременно с этим настороженно прислушиваясь к внутренним ощущениям — Ну, как-то так.
— Ну, с "никто" она погорячилась… — пробормотала я себе под нос. — Как минимум я могу не давать ему тебя съесть. Слушай… а твои родители? Они не пытались найти лекарства от проклятья?
— Нет, — он завалился на кровать и подложил руки под голову, — в нашей семье давно уже с этим смирились. И старший сын всегда считается чем то вроде неминуемой жертвы.
Это спокойствие в голосе, почти равнодушие, сказало мне гораздо больше, чем подробный рассказ на три часа. Ребенок-жертва… рожденный с мыслью о том, что долго не проживет…
— А сколько тебе лет? — задумчиво поинтересовалась я, не спеша демонстрировать жалость или участие. Что-то мне подсказывает, что Шон этого не оценит. Наверняка нахлебался за свою жизнь достаточно. Так что никаких соплей, только конструктив!