Ключ Сары
Шрифт:
Она вздохнула. Мы сидели в большой комнате ее дома, которую она использовала в качестве кабинета. Ее муж должен был вернуться из командировки сегодня вечером. В кухне остывал ужин, мы приготовили его вместе. Чарла обожала яркие цвета, равно как и Зоя. Здесь, в этой комнате, царило невероятное смешение бледно-зеленого, ярко-красного и перламутрово-оранжевого цветов. Когда я впервые вошла сюда, у меня разболелась голова, но со временем я привыкла и даже решила однажды, что комната выглядит чрезвычайно… экзотично, пожалуй. Что касается меня, то я всегда предпочитала нейтральные, мягкие тона, например коричневый,
— Перестань вести себя как умудренная опытом старшая сестра. Не забывай о своей беременности. Не думаю, что в данный момент тебе так уж необходимо отправляться в путешествие.
Мне нечего было сказать в свое оправдание. Чарла была права. Она поднялась на ноги и поставила старую запись Кэрли Саймона. «Ты такая тщеславная», — затянул он, и Мик Джаггер вторил ему бэк-вокалом.
Потом она обернулась и смерила меня недовольным взглядом.
— Тебе действительно необходимо сию же минуту отправляться на поиски этого человека? Я имею в виду, неужели это не может подождать?
И снова она была права.
Я подняла на нее глаза.
— Чарла, все не так просто. Да, я не могу ждать. И не могу объяснить, почему. Это слишком важно. В данный момент это для меня самое важное дело в жизни. Если не считать ребенка.
Она в очередной раз вздохнула.
— Эта песенка Кэрли Саймона напоминает мне о твоем супруге. «Ты такая тщеславная, и я думаю, что эта песня как раз о тебе…»
Я позволила себе иронически рассмеяться.
— А что ты скажешь матери с отцом? — поинтересовалась моя сестрица. — О том, почему не приедешь в Нахант? И о ребенке?
— Еще не знаю.
— Так подумай об этом. Самое время. И подумай хорошенько.
— Уже подумала. Хорошенько.
Она встала у меня за спиной и принялась массировать мне плечи.
— Означает ли это, что ты уже все решила и устроила?
— Угу.
— Однако. Ты не теряешь времени даром.
Она умело разминала мне плечи, руки ее были мягкими и твердыми одновременно, и меня потянуло в сон. Я обвела взглядом живописную, разноцветную комнату Чарлы, письменный стол, заваленный книгами и папками, терракотовые занавески, которые теребил легкий ветерок. В отсутствие детей Чарлы в доме царила тишина.
— Где хоть живет этот малый? — спросила она.
— У него есть имя. Уильям Рейнсферд. Он живет в Лукке.
— Где это?
— Это маленький городок на полпути между Флоренцией и Пизой.
— Чем он занимается?
— Я специально для этого побывала в Интернете, впрочем, его мачеха и так рассказала мне. Он эксперт по качеству продуктов. А его жена скульптор. У них двое детей.
— Сколько лет этому Уильяму Рейнсферду?
— Ты похожа на полицейского во время допроса. Он родился в пятьдесят девятом году.
— И ты намерена с милой улыбкой войти в его жизнь и перевернуть все вверх тормашками?
В притворном отчаянии я оттолкнула ее руки.
— Разумеется, нет! Я всего лишь хочу, чтобы он узнал нашу версию событий. Я просто хочу, чтобы он не сомневался в том, что никто из нас не забыл о том, что случилось.
Ответом
— Полагаю, что он и сам помнит об этом. Его мать всю жизнь носила эту память в сердце… Может быть, ему как раз и не нужны лишние напоминания.
Внизу хлопнула дверь.
— Эй, есть кто-нибудь дома? Прекрасная хозяйка и ее сестра из славного города Парижа?
Топот ног по лестнице.
Барри, мой зять. Лицо Чарлы просветлело. Она так любит его, подумала я и порадовалась за нее. После тяжелого, болезненного развода она наконец обрела счастье.
Глядя, как они целуются, я вспомнила Бертрана. Что будет теперь с моим собственным браком? Как будут развиваться события? Сможем ли мы найти общий язык? Впрочем, спускаясь вслед за Барри и Чарлой, я постаралась отогнать от себя эти мысли.
Позже, когда я уже лежала в постели, в памяти у меня всплыли слова, сказанные Чарлой об Уильяме Рейнсферде. «Может быть, ему как раз и не нужны лишние воспоминания». Я долго не могла заснуть и вертелась и так и этак. На следующее утро я сказала себе, что вскоре мне представится возможность убедиться, хочет или нет Уильям Рейнсферд говорить о своей матери и ее прошлом. В общем, я решила, что должна обязательно повидаться с ним. Я непременно должна поговорить с ним. Через два дня мы с Зоей улетали в Париж из аэропорта Кеннеди, а уже оттуда во Флоренцию.
Уильям Рейнсферд всегда проводит свой летний отпуск в Лукке, сообщила мне Мара, когда давала его адрес. И она же позвонила ему, чтобы предупредить о нашем приезде.
Уильям Рейнсферд ожидал звонка от Джулии Джермонд. И это все, что ему было известно.
___
Жара в Тоскане ничуть не походила на пекло Новой Англии. Здесь она была сухой и обжигающей, лишенной какой бы то ни было влажности. Когда я вышла из аэропорта «Перетола» во Флоренции в сопровождении Зои, жара была просто невыносимой. Мне показалось, что через мгновение она высушит меня до последней капли и от меня останется лишь кучка пепла на мягком асфальте. Впрочем, я все списывала на беременность, утешая себя тем, что обычно не чувствую себя настолько усталой и измученной. Нарушение суточного ритма организма, вызванное перелётом через несколько часовых поясов, тоже не способствовало ни физическому, ни душевному здоровью. Мне казалось, что солнечные лучи безжалостно впиваются в мое тело, стремясь ослепить и иссушить глаза и кожу, несмотря на соломенную шляпку, которую я предусмотрительно надела.
Я взяла напрокат автомобиль, скромный и ничем не примечательный «фиат», который в гордом одиночестве поджидал нас на раскаленной и пустой парковочной площадке. Кондиционер не справлялся со своими обязанностями. Выезжая задним ходом со стоянки, я внезапно подумала о том, как выдержу сорокаминутную поездку до Лукки. Я мечтала о темной прохладной комнате, о том, как засыпаю под мягкими, прохладными простынями. Впрочем, меня поддерживал энтузиазм Зои. Она не умолкала ни на минуту, показывая мне на небо, которое было здесь совершенно необычного цвета — ярко-синее и безоблачное, восторгалась кипарисами, высаженными вдоль шоссе, маленькими рощицами оливковых деревьев, развалинами древних построек и жилых домов на вершинах дальних холмов.