Ключ
Шрифт:
– Лааадно, если только по бокалу!
В жаркий летний день вино ударило мне в голову, и я, глупо улыбаясь и уронив голову на руку, согнутую в локте, слушала Джеймса. Оказалось, его отец – министр культуры в Герфезоне. Мой знакомый даже удивился, что я не знаю его фамилии.
– Откуда ты такая взялась? Ничего не знаешь! – тараторил он. – Ну, это и к лучшему! Я могу тебе столько рассказать!
Его "ну" резали слух, поэтому Джеймса можно было вообще не слушать, а просто сидеть и смотреть на его красивое лицо с тонкими правильными чертам. Темно-синие глаза так эффектно смотрелись под русой челкой, что я даже на мгновение подумала, что запала на этого симпатичного сына министра. Что там говорил эльф в самолете? Здесь легко влюбляться, кажется.
Рядом с нами за столик свалился высокий орк с татуированной лысой головой и гитарой через плечо. Эльфийки, до этого спокойно сидевшие за дальним зонтиком, стайкой слетелись к нему.
– Мистер Эсах, мистер Эсах, вы вернулись! – верещали они, стаскивая стулья к его столику. – Так ждать в этом году ваших вечеров?
– Вы ведь будете выступать в "Маразматике"?
– Тут поговаривают, Вы будете читать Жизорехха?
Орк, смеясь, обнял двух эльфиек, что уселись по бокам от него, и ответил.
– В первую очередь, вы напишите мне эссе о Противостоянии тысяча триста второго года. Посмотрим на результаты, а потом … Потом… – он притворно грустно вздохнул. – Я, может быть, спою…
Я обернулась к Джеймсу, закатив глаза, и тихо сказала.– Орк поет эльфам. Мне кажется, я схожу с ума.
– Людям всегда сложнее адаптироваться, привыкнуть к единству с другими расами, – отозвался Джеймс. – Брат говорит, что люди просто глупее остальных.
– Круто. Приятно слышать.
– Хочешь прикол?
– Давай.
Джеймс поднял полный бокал вина и завопил во весь голос.– За единство!!!
Большая часть посетителей подняли в воздух свои бокалы, чашки, стаканы, даже бутерброд, и эхом отозвались.
– За единство!
Промолчали только я, молодые люди, сидевшие у входа в ресторанчик и парочка гоблинов, расположившихся справа на скамейке.
– Видела? – спросил Джеймс, когда отпил вина. – Брат говорит, здесь как будто другой мир. Ну, это ещё вызвано, по его мнению, относительной стабильностью в нынешней политике. Особых столкновений последний десяток лет не наблюдалось. И это достижение миротворцев.
– Это мысли твоего брата? Ты их сам-то разделяешь? Пару часов назад ты от души лупил орка.
– Я пока об этом не думал, – Джеймс сделал упор на слове "пока". – Ведь я ещё не студент.
– Твой брат состоит в ордене?
– Да, и ассистирует в университете.
В свои восемнадцать мысль о преподавании в университете казалась мне страшным сном.
– Фу.
– Что "фу"? – не понял Джеймс.
– Якшаться с орками – "фу", – вывернула я, припадая к бокалу.
– Ну, брось. Знаешь, что я тебе скажу? – Джеймс подался вперед. – Тут мало кто верит в это самое единство, но здесь о таких вещах лучше молчать и играть по правилам.
Складывалось впечатление, что Джеймс просто понабрался россказней от своего брата и отчасти говорил его словами.
– Ясно. Ты пойдешь к заведующему общежитиями? – я покопалась в сумке, ища деньги. Джеймс поймал меня за руку.
– Я заплачу.
– Не стоит.
– Стоит, – он бросил две монетки на стол. – Это у тебя юги, что ли?
Я посмотрела на бумажки у себя в руках.– Дааа, не обменяла ещё.
И как я могла забыть, что юги здесь не в ходу… Хорошо, хоть у орка вытащила сэйсы.
*** Уже стемнело, когда я открыла дверь в свою комнату. В темноте, разгоняемой лишь светом фонаря с улицы, я осторожно принялась шарить правой рукой по стене в поисках выключателя. Легонько дернув за найденный шнурок, я включила лампу. В тесном холле не было ничего примечательного – вешалка для одежды да тумбочка под обувь. Я скинула кеды и на цыпочках вошла в комнату. На окне трепыхались занавески – форточка была открыта. Друг напротив друга располагались застеленные кровати, на подушках которых лежали полотенца бледно-лилового цвета. По обе стороны от двери стояли письменные столы, и над каждым крепились две бежевые, в тон всей мебели в комнате, книжные полки. Завершал образ уютной студенческой каморки стоявший под окном широкий комод с четырьмя ящиками во всю длину. Я поймала трепещущую на ветру занавеску и, подняв её, выглянула в окно. В вечернем полумраке гладь озера, рядом с которым располагалось общежитие, искрилась в свете фонарей, тянувшихся вдоль аллеи. Впереди и справа горизонт скрывал лес, кромка которого ежесекундно менялась под порывами ветра.– Привет!
Я вздрогнула и обернулась. В прихожей стояла светловолосая дворфийка, довольно высокая для своей расы. Она помахала рукой.
– Дверь была открыта, я не помешала?
– Нет, просто… осматриваюсь, – я опустила занавеску. – Здесь красиво.
– С моей стороны видно только лес да мусорные баки, – дворфийка недовольно сморщилась. – Моя комната прямо напротив. Я – Хельма из Релмаара.
– Антея Тейер, Глирза.
– Так мы и до университета были соседями! Не хочешь отметить встречу? – Хельма кивнула в сторону двери. – Увела у предков пару бутылок отличного пива.
– А здесь можно? – нахмурившись, спросила я. – По правилам…
– Свет и тьма, ты сюда приехала жить по правилам!? – возмущенно вскричала дворфийка, вскидывая руки. – Ни родителей тебе, ни родственников, гуляй на всю катушку. Ты, случайно, не в жрицы готовишься? – настороженно поинтересовалась она, опуская руки и прищуриваясь.
Я отрицательно покачала головой.– Нет…
– Тогда пойдем, отметим приезд! Что нам помешает?
И правда, что теперь может мне помешать?– Хорошо, идем, – ответила я, подтягивая падающие с узких бедер джинсы.
*** Всю следующую неделю я почти не выходила из комнаты, усердно готовясь к тестам. В школе я уделяла внимание только нужным мне предметам, забрасывая ряд других. За моим воспитанием следить было некому, заставлять учиться – тоже, поэтому я могла полагаться только на свою волю и разработала себе некую систему самоконтроля. "Мне это нужно", – уверяла я себя. – "Если не сделаю это сейчас, потом ничего не выйдет". Учеба в университете, тем более таком известном, давала мне шанс стать кем-то большим, чем очередной неудачницей из Глирзы. Но знаниями сыт не будешь. Обедать я ходила вместе с Джеймсом, иногда к нам присоединялись его брат Харис, такой же коренастый и светловолосый, но куда более серьезный и сдержанный.