Ключ
Шрифт:
Блин! Это не параллельный мир, а какой-то проходной двор! А как еще назвать все это? Подумать только, четыре известных ему выхода – и везде отметились земляне. Хорошо, один опыт вышел неудачным, и от него остался только полусгнивший сруб. Но зато остальные оказались на удивление жизнестойкими.
Староверы укоренились на Колонии настолько, что уже четыре поколения их потомков вполне обоснованно могли называть Колонию своей родиной. Мало того, с каждой новой генерацией происходили изменения. Шутка ли сказать, Устин ростом под два метра среди колонистов ничуть этим не выделялся. Не хотел бы Александр попасть в руки здешнего богатыря. Это же человек-гора получается, никак не меньше.
С другой стороны, как представишь себе потомков, эдаких крепких великанов, и душа начинает радоваться. А кому не хочется иметь здоровых наследников? Наверное, только толерантным европейцам. Хотя… ерунда это все. Никогда нельзя оценивать народ, глядя на власть. Потому что нередко она не имеет ничего общего с самим народом.
Вот взять, к примеру, американцев. А что, нормальные ребята. В особенности в глубинке или вот здесь, в штате Аляска. Ни о какой такой толерантности они и слыхом не слыхивали или делают вид, что не слышали. Так что людям с нетрадиционной ориентацией лучше бы об этом помалкивать. Разве только в больших городах им повольготнее. Да и то далеко не в любом штате. И плевать, какое там мнение у правительства и какие звучат призывы с трибуны.
А еще только попробуй в их присутствии сказать, что Америка дерьмо. Долго разбираться и вдаваться в подробности, какие такие политические или иные воззрения побудили тебя сказать подобное, никто не будет: в зубы – и вся недолга. А потому что не фига хаять их дом.
И между прочим, они вовсе не видят в каждом иностранце врага. Скорее уж бедных страдальцев. Вот взять, к примеру, Александра. Ни одного дурного слова или косого взгляда он не заметил. Правда, посматривали на него с некоторым сочувствием. Мол, приехал из дикой России в цивилизованную страну, как не пожалеть горемыку, который, наверное, за всю жизнь не попробовал кока-колу.
Смешно? Ничуть. Потому что Ладыгин это испытал на себе. А главное, местные и не виноваты в том, что держат русских за таких невежд. Они всего лишь верят своему правительству, телевидению и газетам. Ведь всем известно, насколько принципиальны американские журналисты, раз за разом выводящие на чистую воду плохих парней. И дело тут вовсе не только в Голливуде. Взять того же Сноудена, и это только свежий пример.
А вообще, конечно, оглядывая небольшой городишко под названием Якутат, Александр только и мог, что скрипеть зубами. Нет, он, как и местные, патриот своей Родины и тоже готов любому дать в зубы, но… как там говорил Верещагин: «За державу обидно». Вот именно, каждое слово в точку, потому что даже после двадцати лет разрухи, предательства и разворовывания Россия все равно держава. Вот только за нее по-прежнему обидно.
Якутат – маленький городок с русскими корнями, расположившийся в глухом уголке, не имеет никаких крупных предприятий, да и население в нем не больше тысячи человек. Его можно сравнить с селом где-нибудь на Ставрополье, причем средним. Вот только сравнивать их как-то не с руки. Заасфальтированные улицы, причем не в пятьдесят оттенков серого, из-за бесчисленных заплаток, а нормально. Кругом чисто, ухоженно, и нет той безнадеги, которую повсеместно встречаешь в российской глубинке.
Разумеется, ситуация меняется в лучшую сторону, но происходит это медленно, постепенно, хотя и неуклонно. Это только сломать и разрушить можно в одночасье, а строить и уж тем более восстанавливать куда труднее и затратнее как по средствам, так и по времени. Но и этот процесс можно было бы ускорить, если бы люди по-настоящему захотели. Александр был в этом уверен.
Два основных фактора, тормозящих развитие страны и, как результат, благосостояния народа, – это казнокрадство и коррупция. И вот если урезонить этих двух паразитов, тогда и движение к светлому будущему ускорится. Нет, изжить их полностью невозможно. Пока есть чиновники и госаппарат, эти явления никуда не денутся. Но вот заставить присмиреть, причем в значительной мере, можно.
Тут как раз все в руках самих людей. Если они будут сидеть и ждать, что появится добрый дядя, который все для них сделает – просто так, потому что он за справедливость, – как это происходит сейчас, то их и дальше будут обирать и обманывать. Но если по каждому неправомочному действию чиновника будут писаться жалобы, если люди не будут мириться с тем, что об них вытирают ноги, то чиновничья братия присмиреет.
Вот в Америке не боятся, требуют, жалуются, судятся. И что? А ничего. Чисто, опрятно, заасфальтировано. Люди не занимают очередь в госучреждение с ночи, чтобы к концу рабочего дня попасть в вожделенный кабинет и узнать, что в одной из бумажек запятая стоит не в том месте. И как ни странно, две трети заложенной на что-либо суммы не распиливается по карманам.
Нет, что-то конечно же прикарманивают и в хваленой Америке. Быть по-другому не может. Но ведь размеры несопоставимы. А все почему? Потому что жители того же Якутата не станут моргать глазками и шепотом рассуждать о том, что опять глава уворовал бюджетные деньги, построив нужник на два «очка» за полмиллиона рублей…
Вообще этот год для Александра оказался хлопотным. Впрочем, он сам определял ритм, по которому жить, и, признаться, ему это нравилось. Сначала было путешествие по России, знакомство с семьей староверов. Все же на Колонию Александр соваться не стал. Пусть уж сначала Устин проведет разъяснительную работу, а то эдак и в беду можно угодить. Ладыгин, само собой, не боялся, но к чему обострять обстановку там, где можно обойтись без шума и страстей.
Потом прошла путина на Дону. На том, колониальном. И, судя по тому, как быстро оказались забиты холодильники, рыбаки могли без труда поставить икры вдвое больше против добытого количества. Но Александр здраво рассудил, что им пока и этих денег будет более чем достаточно. Ты поди их еще все освой. Восемьсот миллионов как-никак.
Терентий Семенович не обманул и принял товар в лучшем виде, причем и те двадцать тонн, что просил приготовить только на всякий случай. Правда, увеличивать объемы на будущий год отказался. Оно и правильно, незачем сбивать цену. И потом, Александра и без того зеленая и пупырчатая давила за горло. Да и вообще было совестно наблюдать за тем, как отличнейший продукт, ценнейшее мясо колониального осетра, просто тоннами выбрасывается.
Но ничего не поделаешь. Слишком уж оно специфическое, и сбыт его на Земле (так, чтобы не привлекать внимания) не организуешь. Радовало хотя бы то, что здешние воды богаты различными обитателями, и те просто так сгнить этому богатству не дадут.
И вот когда в кармане основательно так звякнуло, Александр решил, что пришла пора пройтись по этому самому истинному меридиану дальше. На юг соваться не было никакого желания. Ну их, эти ближневосточные разборки, заваренные все теми же американцами. Экстрима в жизни ему и без того хватало с избытком.
Поэтому оставалась Северная Америка. Интересующая Александра долгота проходила вдоль границы между Канадой и США, потом по небольшому клочку, принадлежащему США, и ныряла в океан. Если судить по имеющейся у него карте, все тому же общедоступному Гуглу, на данной долготе до самой Африки не попадались даже острова.