Ключи к измерениям - Дрей Прескот (сборник)
Шрифт:
Люди, которые принесли ложные известия, выманившие на великую равнину колесницы городов-близнецов, сбежали. Интересно, подумал Талли, что с ними сделают, если поймают? Фангар учил его пользоваться мечом.
Как просто это звучало! Потея на заднем дворе, с натруженными мускулами стонущего тела, Талли сражался мечом с манекеном и с самим Фангаром. Каждую ночь у него все ныло. Когда он доказал свою неспособность овладеть этим искусством, Фангар принес лук и предложил показать ему, как надо стрелять. Талли благодарно улыбнулся.
— Думаю, это у меня получится немного лучше.
Еще год назад он проходил тренировки лучников
— Туго натянут, — сказал он. — Но думаю, я справлюсь.
Как член Национальной Ассоциации Лучников, существующей с 1878 года, он часто и довольно успешно выступал на общеамериканских соревнованиях. Талли взял стрелу — не с прекрасным искусственным прямым оперением, а с обычными петушиными перьями, — вложил ее в тетиву и начал натягивать лук от подбородка.
— Нет, нет, нет! — воскликнул Фангар, выхватил у него лук и натянул в азиатской манере, держа на вытянутых руках.
— Вот как надо!
Стрела полетела точно в набитую травой мишень.
— Видишь?
Талли почувствовал, как в висках застучала кровь. Стрела Фангара угодила во внутренний из трех черных кругов, окружающих белые. Центр мишени был окрашен красным. Но это различие не мешало ему.
— Если я попаду в красный кружок, ты поверишь мне? — спросил он.
Очевидно, вспомнив тренировки с мечом и то, что Талли рассказывал о своей жизни в старых добрых Штатах, Фангар расхохотался.
Тали взял новую стрелу, вложил в тетиву и единым плавным движением натянул лук, по-европейски толкая его от подбородка. Стрела угодила в красный кружок.
— Сам Святой Пегу видит мое смущение! — заорал Фангар.
Не зная, радоваться ему или сердиться, он так хлопнул Талли по плечу, что тот пошатнулся. — Прекрасно сделано! Потирая плечо, Тали усмехнулся.
Фангар гонял его по всему двору во время тренировок с мечом. Теперь, принимая теплую ванну, Тали подумал, что наконец-то ему удалось взять реванш. Хотя, тут же признался он себе, из лука Фангар стреляет тоже неплохо. Крича и размахивая руками, в ванную ворвался Акун. У него было совершенно убитое выражение лица.
— Армия! — закричал он. В дверях показались чьи-то головы и тут же столпился народ. Эти солдаты не уехали с колесницами и сейчас нетерпеливо жали новостей.
— Армия уничтожена! — кричал Акун. — Оба короля убиты! принцы мертвы! Колесницы разбиты! Все пропало! Все пропало!
Глава 10
Тали прекрасно понял, как колесничие Ра восприняли эти ужасные слова. «Колесницы разбиты» звучало для них гораздо страшнее, чем «Убиты короли».
Город бурлил.
Граждане и рабы столпились у ворот, когда похоронная процессия разбитых колесниц въезжала в город Талли видел раны, кровь, агонию. Он видел хромающих нагеров. Он видел колесницы, с которых были сорваны все украшения, разбитые, скрипящие, едва способные катиться. Он видел поражение армии и гордости народа.
— Это может прикончить их! — прошептал он Фангару, пока они стояли на балконе вместе с Акуном, наблюдая печальное шествие.
— Ну, они еще воспрянут, — ответил Фангар, стиснув коричневой рукой рукоятку меча от неприятных воспоминаний. — Я знаю это. Однажды Всадники Гарамонда потерпели поражение от Всадников Вицлелна. Мы возвращались назад, как пьяные от истощения и потери крови, и казалось, ничто не могло сравниться с нашим позором. — Он ударил кулаком по каменному парапету балкона. — Но потом мы воспрянули духом, поехали и разбили Всадников Вицлелна!
— Так же и мы поступим с колесницами Хиктроса! — сказал Акун. Его лицо все еще было пепельно-серым, а глаза красными и затуманенными, но вернулась его ледяная гордость. Он возмужал за несколько последних часов.
Талли с симпатией взглянул на юношу и подумал, что делает транслятор Фангара со словом «всадник»? Но он не стал поднимать этот вопрос. Возможно, он переводит его, как «колесницы».
— Но начало должно быть положено, — изменившимися тоном пробормотал Фангар. Было ясно, что взыграли его боевые инстинкты.
Внизу у реки возникла суматоха. Поскольку главный мост был сожжен, Там скопилась куча людей и колесниц. Потом людей, стремящихся к вратам Хамонда, желая побыстрее скрыться за стенами города, пошел наперерез потоку стремящихся в Апен. С треском сталкивались колесницы, ревели нагеры, которых пытались растаскивать рабы в коричневых одеждах. Воины и колесничие ругались друг с другом. Зрелище было не из достойных.
Фангар сбежал по ступенькам в главный зал и нырнул под занавеси, выскочив на улицу. Он несся, как ракета. Талли понял, что он был страшно разозлен. Он носил, как и Талли, желтую рубаху с кожаным ремнем. Вскоре Талли услышал, как он ревет на возниц, называя их трусами, призывая к дисциплине, напоминая о чести — но это был не тот способ, расталкивать их колесницы, разбрасывать оружие, распинывать их, как побитых собак. Он пытался привести их в чувства. Но колесничие Апена и Хамона были не в настроении. Они ругались с ним, поворачивались к нему спиной. Наконец, Фангар вернулся, восклицая о том, что бы он сделал с ними, если бы это были люди Вилгегена.
— Клянусь Святым Пегу, им нужно попробовать снега Ледозубого Зитзиммаса!
— Оставь их в покое, Фангар. Их дух сломлен. — Амондей поднял трясущиеся руки, благословляя шествие. Талли хорошо понимал позицию Фангара. У него возникало такое же чувство при виде людей, разбивающих электронные устройства из-за того, что они не могут в них разобраться. Фангар был воином, с воинским духом и кровью, и он мог разделить позор поражения с колесничими Ра. Стройная черноволосая девушка-рабыня в чистой коричневой тунике скользнула к Акуну, что-то прошептала ему на ухо и исчезла. Акун повернулся с улыбкой, сделавшей его угрюмое лицо еще более мрачным.
— Хоть небольшие хорошие новости в этом море печали.
Номи поправляется. Она хочет поговорить с нами.
— Так идем же, и побыстрее, Акун! — выпалил Амондей, подхватил полы своей желтой мантии и побежал вниз по ступенькам.
Они быстро шли по улицам Хамонда, по мостам через каналы, моргая, когда выходили под яркое солнце Ра. Дворец короля был построен из кирпичей, и в течение столетий к нему добавлялись все новые пристройки, так что теперь он превратился в громадный лабиринт. Рабы в коричневых одеждах провели их по коридорам. Население Хамона было преимущественно светловолосым, в то время как в Апене, напротив, темное, и цветами Хамона являлись малиновый на белом, а Апена — изумрудный на белом.