Ключи к измерениям - Дрей Прескот (сборник)
Шрифт:
Колышущееся пламя двух солнц накалило город. Я гулял по мощеным улицам и проспектам, изучал архитектуру, посещал некоторые питейные заведения и сводчатые галереи развлечений. Однажды я даже заставил себя зайти посмотреть на небольшую арену, где воспламененные наркотиками рабы дрались друг с другом под радостные вопли магдагской знати. Я почувствовал тошноту и вскоре ушел. Возможно, подумал я, более соблазнительным зрелищем окажутся бега сектриксов. Но конные бега в том виде в каком они практиковались на Земле, меня никогда не привлекали. Они ничто иное как деградация и человека, и животного, а выявляемые при этом мотивы не делают чести роду Хомо Сапиенс. Магдагцы в этом отношении не изобрели ничего нового. Я тогда с тоской вспомнил, как свободно мчался по Великим Равнинам Сегестеса с моими кланнерами
И потому вполне естественно, что, оседлав сектрикса, и в сопровождении таких же верховых телохранителей, я выехал из городских ворот Магдага со стороны суши и направился к мегалитическому комплексу, где по-прежнему шло одержимое строительство.
Я уже несколько раз беседовал с архитекторами, зачастую на одном из тех многочисленных званых ужинов для узкого круга, какие обожала устраивать Сушинг, визгливо браня рабов, которые собственно и готовили все потребное для этих суаре мечась как угорелые. Эти надушенные мужчины со сложными прическами заверяли меня, что строительство совершенно необходимо, поскольку оно составляло самую сущность Магдага. Только постоянно возводя громадные монументы из камня и кирпича, Магдаг мог обрести цель в жизни. Я слышал разговоры о Великой Смерти, о времени умирания, и знал теперь, что это означало период затмения, когда красное солнце затмевало зеленое. Это астрономическое событие, в силу самой природы вещей, имело для поклонников Гродно громадное значение. Когда же зеленое солнце проходило перед красным, и, будучи меньшим по величине, вызывало не затмение, а скорее прохождение через небесное тело, для магдагцев наступало время разразиться очередной волной насилия и завоеваний. В такие дни заряне с удвоенной бдительностью осматривали свои оборонительные укрепления, точили мечи и выходили во внутреннее море только большими силами.
А что делали жители Магдага во время затмения зеленого солнца, во время Великой Смерти, мне ещё предстояло узнать…
Массивные здания остались такими, какими я их помнил.
Я почувствовал, как моего сердца коснулись гнев и жалость, когда увидел тысячи рабочих и невольников, трудившихся под жаркими лучами двух солнц.
Строительство зданий, которые при мне были построены только наполовину, сильно продвинулось. Я увидел, как бригадные надсмотрщики хлещут рабов, заставляя их работать все быстрее и быстрее. Чулики не позволили мне приблизиться и до половины выдвинули мечи из ножен. Никакой радости они при этом не испытывали. Я почувствовал повисшее в жарком воздухе напряжение. — Они отстают от расписания, — сообщил мне начальник стражи, магнат второго класса, с мордой как у раста.
Я впервые встретил человека такого ранга с момента моего второго прибытия в Магдаг. До сих пор я вращался в обществе магнатов первого класса и высокородной знати — да простит меня Зар. — Приближается время Великой Смерти — сказал он. Его явно радовала возможность поговорить со знатной особой. — К этому времени мы должны достроить хоть один новый храм.
— Разумеется, — вежливо подтвердил я.
Он кивнул с чувством полной убежденности.
— И мы закончим, — пообещал он, поглаживая грубыми пальцами по ремням плети. — Закончим.
У меня перехватило дыхания от воспоминаний о тех днях среди рабочих и невольников. В голове вдруг ярко всплыли образы Генала, Холли и Пугнарсеса. Я окинул взглядом фантастическую картину стройки. Теперь я словно взглянул на неё новыми глазами, с иной точки зрения. Стройка кишела тысячами мужчин и женщин. В серой одежде или совершенно голые, они сновали по лесам возводимых зданий, словно беспорядочная армия насекомых. Огромные массы камня подымались на лебедках под рассекавшие воздух команды кнутобоев, тогда как их плети рассекали потную кожу рабов. Кучи кирпичей потихоньку росли и тут же исчезали, уносимые бесконечными вереницами детей-рабов. Крики, суета, висящие над всем тучи пыли и каменной крошки, вонь от тысяч тел, подымавшаяся словно омерзительные миазмы. Именно таким мог быть Вавилон, хотя здесь каждый понимал своего ближнего. Эта конвульсия извращенной энергии, курилась возносясь к небесам с магданской равнины, там на усыновившей меня планете Креген.
Считая своей святой обязанностью обследовать все уголки этой гигантской стройки я посетил такие места, куда раньше никогда не забирался. Я пришел туда, где кузнецы творили чудеса красоты из железа и бронзы. Повидал каменщиков, воплощавших в камне утонченное совершенство. Художники разрисовывали фрески и фризы, работая с уверенной быстротой вызванной тем, что им приходилось сотни раз изображать одни и те же фигуры в тех же самых позах и точно такими же красками. Строгий и формальный порядок удерживал декорирование храмов в рамках религиозных канонов. Иной раз, когда зайдя в какой-нибудь высокий храм, изобилующий колоннами, бесчисленными статуями кумиров и картинами, мне казалось, что я вернулся в тот же храм, из которого вышел пять минут назад.
Ремесленные ряды поразили меня своей мастерской организацией и усовершенствованиями некоторых из используемых инструментов. На Земле такого уровня квалификации достигли только после того, как с появлением сборочного контейнера на автомобильном производстве стало ясно, какой механической эффективности можно добиться, разделяя процесс изготовления на отдельные кванты работы.
Сидящие в длинном ряду ремесленники трудились, например, наполняя бочку за бочкой железными гвоздями, при помощи которых крепились деревянные пояски. Они работали со своего рода онемелым профессионализмом — рабы, прикованные к своим скамьям, — и слышали только лязг молотов и пыхтение мехов.
Я видел, как запрягали массы рабов, чтобы тащить с гор вдали от моря гигантские камни. Они умели разбиваться на бригады и, взявшись за канаты, тащили, осыпаемые ударами кнута, с той же ловкостью какая мне помнилась.
Ниже на илистых берегах ленивого потока, который нес из глубины материка строительный камень — черновато-серый, напоминающий базальт, совершенно непохожий на желтый камень, из которого возводили городские дома знати — я увидел многочисленные общие кухни. Холли готовила для рабочих и в малом масштабе, на одну бригаду. Здесь варили еду, которой кормили рабов. Отвратительные запахи и тучи мух и паразитов витали над этим местом. Ниже по течению реки, которая делалась здесь красной, я увидел громадные кучи костей и высокие груды черепов вусков, слишком толстых и твердых, чтобы от них было легко избавиться. Эти кучи мусора, тянулись казалось целые мили. Загрязнение природы, нечто такое чего я едва ли ожидал встретить на Крегене, с лихвой обрушилось на Магдаг.
Мои телохранители-чулики не испытывали ни малейшего желания направиться вместе со мной на экскурсию в «нахаловку», и у меня хватило ума понять, что мне никак нельзя заходить туда в своей нынешней одежде и всего с шестью чуликами в качестве охраны. Гликас как-то приглашал меня принять участие, как он выражался, в «охотничьей вылазке». Это означало, что он и его друзья будут носиться по «нахаловке» верхом, в кольчугах и с мечами в руках, рубя и насилуя всех, кто попадется на пути. Дознавшись об этом я отклонил его приглашение, сославшись на нездоровье.
Снова, как это уже бывало в прошлом, жизнь стала для меня нестерпимой.
Что-то было необходимо сделать — и можно было сделать. И если я, Дрей Прескот, хоть сколько-нибудь уважаю себя, и то, ради чего нахожусь здесь по недвусмысленному приказу Звездных Владык, то мне придется это сделать.
Мне придется это сделать.
И я сам хотел это сделать.
Принцесса Сушинг начала меня не на шутку утомлять. Дверь я на ночь всегда запирал и пару раз слышал, как она скреблась ко мне. Я не сомневался, что это именно она, так как чувствовал запах её духов — густой, пахучий и щедрый. Как мне представлялось, скором времени она должна была предпринять более откровенную атаку, и помня свой опыт с принцессой Натемой, я решил организовать небольшую хитрость. Если двигаться вглубь материка на север, то за цепью ферм-фабрик, вроде той, возле которой я попал в плен к магнатам, расстилались широкие пастбища — равнины, покрытые густой травой в рост человека. Вот здесь охоту на крупную дичь я только приветствовал. Думая об этом, я с болью вспомнил Савантов и то как Масперо извинялся за атавистическое поведение — свое и своих друзей, — когда приглашал меня на охоту на грэнта, где ранение или другая опасность, буде такая случится, грозила только им.