Ключи наследия
Шрифт:
– Сейчас они ждут. И мы будем ждать. Потому что Нильдиньяр наверняка знает, что предателя мы не ведем.
– И что? – Рейн ухмыльнулся, и ледяной ветер взметнул прядь его волос, выбившуюся из косы. – Будем стоять, пока эльфы не скажут нам свое веское «фи»?
Что-то еле слышно просвистело, а потом один из мечников, прикрывавшийся щитом, медленно завалился назад, нарушая цельность строя. Из смотровой щели его забрала торчала черная длинная стрела с ярко-желтым оперением.
– А может, и не придется ждать, – нахмурился Армей, поднимая коня на дыбы и возвышая голос почти до крика: – В бой! Эльфы
– Чего вы ждете? – Рейн соскочил с коня и прошел туда, где стоял уже знакомый ему отряд. Тот самый, который пускал в ночь перед боем по кругу «последнюю чашу». – Хотите, чтобы они нанизали вас на стрелы, как скот? Нет? Тогда вперед!
«О да! И у тебя кровь заиграла. Ну же, выпусти меня, выпусти!»
На этот раз – вместе.
«Они заплатят. И за нее тоже».
Сегодня же.
Заиграл рог, призывая к атаке. Людской строй пошел через луг туда, где развевались эльфийские знамена, а над алебардами словно раскинулись туманно-призрачные крылья ледяного ветра.
Месть!
Но стоило им только подойти к середине луга, как со стороны эльфов в воздух взметнулась черная туча, просыпавшаяся на головы людей смертельным дождем из стрел с алым и желтым оперением. Кто-то успел внять предупреждению «Воздух!» и поднять щиты, но кому-то повезло меньше. Особенно тем, кто шел с арбалетами и алебардами – падающие стрелы выкосили приличную брешь в их ровном строю. Он тотчас по команде сомкнулся плотнее, а люди пошли быстрее, стремясь подобраться на расстояние полета болта, а затем – и удара мечом.
Эльфийские мечники перегруппировались и двинулись вперед не плотным строем, а несколькими группами, из промежутка между которыми продолжали вылетать черные стрелы, сеющие смерть…
Молодой воин, впервые участвующий в настоящем бою, крепко сжимал рукоять отцовского меча, который он не пожелал поменять на новенький, только-только из кузни, клинок. Все-таки это единственная память, оставшаяся ему от семьи, погибшей несколько лет назад от мора, который, как поговаривали, навели эльфы своим колдовством. Он поступил на службу, хотя какая там служба – учение одно да беготня. И вот сейчас – первый бой. Вот вновь прозвучала команда «Воздух!», он едва успел накрыться щитом и сразу ощутил, как о мореное дерево, окованное железом, застучали стрелы. Дождь, похоже. Или же ему так показалось?
Треклятые нелюди, сколько же у них стрел?! И какая меткость!
Он переступил через труп, из-под шлема которого торчала стрела, попавшая, видимо, в горло, и, опустив щит, пошел дальше. Слева волнами накатывал пробирающий до костей холод, и юноша поежился. В городе шепотом поговаривали, что на службе у его сиятельства находится инфернал, что сила его велика и один взгляд способен вызвать страх даже у самого отважного воина. Про это юноша только слышал, но даже повернуть голову, чтобы увидеть того, чьи глаза, по рассказам, пылали багровым пламенем, у него не было никакого желания.
Что-то еле слышно засвистело, и парень успел ощутить острую боль под подбородком.
А в следующую секунду уже мешком упал под ноги своих товарищей.
Над воротником кольчуги, едва покачиваясь, торчала черная стрела с желтым оперением.
Защелкали тетивы арбалетов, зазвучали боевые кличи, и строи сшиблись с оглушающим звоном. Заработали мечи, резко опустились алебарды, падая на эльфийские шлемы и сминая их. Засвистели стрелы, делающие бреши в строю, куда немедленно устремлялись эльфы, работая мечами с листовидным лезвием и щитами, кромка которых, как оказалось, была заточена не хуже клинков. В воздухе запахло кровью, трава под ногами казалась скользкой, как лед.
– Да будь все проклято!!!
Рейн вырвался из строя, распуская за спиной черные полотнища крыльев, рваные края блеснули кромкой лезвий, вгрызающихся в эльфийские доспехи, как в картон. Багряные капли цепочками скатывались с маслянисто блестящих пол «плаща», реющего в воздухе смертоносной пеленой, а над лугом запел закатную песню ледяной ветер.
«Да, да! О да-а! Скажи, разве битва не пьянит сильнее, чем вчерашнее «последнее» вино? Разве ты не чувствуешь их страха и восхищения! Сейчас никто и ничего не может нам сделать!»
Заткнись.
«Зачем? Скажи, разве тебе не нравится чувствовать, что все их жизни на самом деле ничего не стоят? Разве ты не был готов к тому кровавому хаосу, в который погрузилось это поле?»
Я же сказал, заткнись!
«Но почему? Взгляни, как они реагируют на твое приближение, прочти ужас на их лицах! Разве это не та месть, которой ты так хотел?»
Нет!!!
«Тогда смотри и вспоминай, что у всего, что существует, есть своя цена. Сейчас цена твоего желания вернуть Ксель – жизни этих несчастных. Ты готов заплатить ее сполна?»
Да.
«Продолжаем!» – И по полю пронеслись порывы ледяного ветра, будто бы вторящие чьему-то хохоту.
Рейн развернулся и взмахнул мечом, блокируя удар листовидного лезвия, и тотчас эльфа, на свою беду подошедшего слишком быстро, располосовали черные «крылья». Зверь показал миру свои острые зубы и ухмыльнулся. На этот раз он не намерен скрываться столь быстро.
Высокий эльреди, восседавший на белоснежном жеребце, поднял руку, закованную в довольно изящную стальную перчатку, и указал куда-то вниз, на разворачивающееся перед моими глазами полотно битвы у подножия невысокого пригорка, служившего негласной границей между Минэрассэ и Ранвелином, ничейной землей. Я поправила забрало серебристого шлема, выданного мне вместе с легкими доспехами, и пригляделась.
– Я ничего не вижу, Нильдиньяр. Вернее, ничего разобрать не могу.
– Присмотритесь повнимательнее, Ксель. Туда, где кипит битва. В самую гущу… Видите?
Да, теперь, когда я точно знала, куда смотреть, я умудрилась разобрать нечто странное. Сражение развернулось во всей низине, но только там, куда мне указал эльреди, был пятачок безмятежности. Мертвой. Потому что там никто уже более не сражался. Только одинокий воин в длинном черном плаще и без шлема. Либо сам снял, либо потерял в бою. Так или иначе, пряди длинных темных волос реяли на ветру, который кружился над лугом, закрывая его лицо.