Ключи от Волги
Шрифт:
Возвращаясь к делам не столь романтическим, я спросил Фрэда: а кидают ли после отбоя друг в друга подушками? «Кидают. Но это не самая большая из наших забот. На сон грядущий стали читать им по радио главы из интересных книжек. Слушают, утихают. И мы хорошо уже знаем, когда приходит минута сказать: спокойной ночи, друзья».
* * *
Педагогические проблемы… Они, разумеется, есть. Их и не может не быть, если примерно десять процентов подростков имели приводы в милицию и ходили в «педагогически запущенных». (Фрэд: «С ними, конечно, хлопотно. Но, удивительное дело, именно эти мальчишки часто становятся
Проблемы тут могут быть специфическими, и решать их приходится не по стандарту. Вот, например, возвратился ходивший в город по увольнению юнга. Расстроен, даже заплакан — «двое городских мальчишек отняли тельняшку».
На это реагировать можно всяко. Совет командиров реагирует так. Собирает весь лагерь для срочной беседы. Беседа идет о тельняшке, о том, что значит она для морского братства, почему во время войны матросы ходили в атаку в тельняшках и почему фашисты смертельно боялись людей в полосатых рубашках. Тут же упрек пострадавшему: «Если б вернулся ты поцарапанным, с разбитым носом, а то ведь, наверное, отдал, как только сказали «снимай». (Фрэд: «Утором парень подходит и снова просится в город. Я отпускаю. Возвращается в тельнике.
В подранном, правда. Но с какой радостью вечером на поверке мы объявили об этом. И надо было видеть счастье мальчишки. Тельняшку я вручил ему новую, а побывавшую в переплете перед строем отдал на память — береги, будешь знать: за себя надо уметь постоять».)
Другой пример. «Хотим пойти на шлюпке». — «Ветер. Вам трудно на веслах будет вернуться». — «Вернемся!» — «Выручать не будем». Настаивают: «Вернемся!» (Фрэд: «Возвращаться было действительно трудно. Я на катере вышел навстречу. Обрадовались: «Берите нас на буксир!»
«Нет, — говорю, — покажите характер. На веслах — значит, на веслах». Проще, конечно, было бы на буксире — нам, командирам, меньше хлопот, им облегчение мгновенное. Однако два с половиной часа борьбы с сильным ветром были хорошей наукой: во-первых, вкусили, что значит поступать легкомысленно, а во-вторых, почувствовали — трудность можно преодолеть».)
Главный принцип воспитания в лагере: мелочно не опекать, не запаздывая, однако, ни с поощрением, ни со взысканием. Чтобы мальчишки почувствовали себя окрыленными, поощрения хватает порою и маленького — благодарность перед строем во время вечерней поверки, письмо родителям, фотоснимок в стенной газете или просто мимоходом сказанные слова: «Молодец, действовал верно». В числе наказаний — выговор на поверке или там же — шутливое замечание, от которого виноватый чувствует себя неуютно среди смеющихся. Сильное средство — дня на два лишение формы. (Фрэд: «Ощущения белой вороны никому не приятны».)
И соревнования… Из-за нередкого, к сожалению, формализма, из-за того, что слово «соревнование» употребляют нередко всуе, само понятие здорового соперничества обесценивается.
А между тем соревнование лежит в естественной природе человека. И подросток, начиная утверждать себя на земле, участвует в нем охотно и радостно. Жизнь лагеря, где все на виду — аккуратность постели, результат в спорте, знания, труд, заслуги и погрешения, — дает умелым
Награды в «Варяге» великолепны. Экипаж-победитель (40 человек) под конец пребывания в лагере садится на самолет Як-40 и облетает Братск, Братское море, видит сверху плотину на Ангаре, видит свой лагерь в Зябском заливе, своих друзей, кидающих в это время кверху пилотки…
Двенадцать — пятнадцать человек, отличившихся лично, получают награду, еще более привлекательную: на заработанные деньги в конце лета они едут к лучшим друзьям «Варяга» — к морякам Тихоокеанского флота в город Владивосток.
* * *
Дружба эта началась сразу. В первый же год существования «Варяга» Фрэд поехал на флот, рассказал там о лагере и попросил о поддержке.
Молодой еще адмирал слушал его внимательно и сказал: «Дело хорошее. Считайте, что Братское море соединяется теперь с Океаном». (Фрэд: «Спустя какое-то время мне домой позвонили со станции: «Пришел специальный поезд. Явитесь получить груз». Являюсь. У теплушек — морская охрана. По всем правилам воинского порядка передали имущество: катер, шлюпки, корабельные пушки, две учебные торпеды, морские приборы, флаги, много учебных пособий».)
А летом в лагерь приехали восемь молодых курсантов Высшего военно-морского училища для прохождения практики, какую они обычно проходят на кораблях. Училище послало лучших своих воспитанников. И теперь уже каждое лето двенадцать курсантов являются в Братск и становятся командирами-воспитателями. (Фрэд: «Мои мальчишки и эти молодые еще моряки, сами вчерашние мальчишки, друг к другу тянутся как магниты. К моменту закрытия лагеря дружба становится просто трогательной.
Проводы командиров — стихийное выражение накопившихся чувств. Отъезжающих окружают плотным кольцом и почти на руках несут до автобуса. Потом все вместе едут в аэропорт. Стоят, пока самолет не взлетит и не скроется в небе.
Провожали вот так же, помню, Володю Рыжих, так дело дошло до слез. Трое ребят стояли на вахте и не могли излиться в общем хоре прощания. Сменившись, они прибежали в последний момент. Украдкой сунули командиру записку. Развернул записку Володя, и вдруг вижу, у парня потекли слезы. На клочке случайной бумаги было написано: «Володя, мы тебя никогда не забудем. Не забывай и ты нас». Теперь Володя — морской офицер. Однажды посчастливилось встретиться. Конечно, вспомнили лагерь и тот отъезд. Смотрю, достает моряк офицерскую книжку, раскрывает, вижу, лежит в ней тот самый лоскут бумаги: «Мы тебя никогда не забудем».)
Связь «Варяга» с Высшим военно-морским училище двусторонняя. К Братскому морю едут курсанты на практику, во Владивосток уезжают учиться те, кому лагерь «Варяг» помог выбрать дорогу к морю. Каждый год десять — двенадцать «варяжцев» поступают в морские училища. Из них училище имени адмирала Макарова — особо для них почетное.
В честь всех, кто в морские училища поступил, в лагере, чуть в стороне от линии построения, двумя рядами сажают березы. Мне объяснили: «Это дерево в честь Володи Цибульского, это — в честь Игоря Тютрюмова, Вячеслава Зыкова, Сергея Арцыбашева, Виктора Сирыка…»