Ключи от заколдованного замка
Шрифт:
Индеец молча покачал головой.
— Не хочешь? Подумай, когда русские укрепятся на Ситке, они заставят твоих людей добывать для них бобра, а тебя самого сделают рабом. Они сделают вот так… — Капитан взял со стола ножницы и сделал вид, что хочет отрезать индейцу волосы, как отрезали у рабов.
Котлеан отшатнулся.
— Котлеан не будет рабом.
— Я слышу, в тебе заговорил мудрый вождь. Ну, а если я подарю тебе десять красных и десять синих одеял и двадцать саженей голубого бисера? Слушай, я дам тебе двадцать ружей, самых новых, таких нет у русских, и четыре медные пушки. Ну конечно, много пороха и пуль. А потом, разве не
Роберт Хейли видел, как у индейца загорелись глаза. После прихода Баранова к нему в барабору многие смеялись над его бегством, но Баранов простил его и не стал мстить, и Котлеан под нажимом своего дяди Скаутлельта оценил его великодушие. Но теперь в нем заговорило тщеславие.
— Ты навсегда освободишься от русских, — продолжал капитан вкрадчиво. — Необходимо захватить крепость на Ситке и уничтожить русских по всему берегу. Они не ожидают такого удара.
— Мы заключили договор с русским правителем Барановым, подписали бумаги, — нерешительно ответил индеец. — Мы должны быть друзьями.
— Это ровно ничего не значит. Обмануть врага — достойное дело. Надо найти бумагу и сжечь ее, и тогда все будет чисто.
— Хорошо, — все еще колеблясь, пробормотал Котлеан. — Надо подумать. Вот если бы ты дал мне сорок ружей и много рома — мне надо угостить воинов, — тогда…
— Ты хочешь совсем меня разорить, Котлеан. Но что делать, я дам тебе сорок ружей и ром. Итак, ты согласен?
— Согласен.
— Дай руку и поклянись, что не обманешь меня!
Индеец послушно протянул руку.
— Клянусь своими предками, — сказал он, — быть верным своему слову. Пусть меня накажут боги!
— Обещаю разрушить крепость на острове Ситке и убивать всех русских на своей земле, — сказал капитан. — Повтори.
Котлеан повторил слова клятвы.
Роберт Хейли хлопнул в ладоши. В дверях возникла плотная фигура стюарда.
— Пусть помощник приведет ко мне заложников.
Долго ждать не пришлось. Помощник привел четырех индейцев, скованных железными наручниками. Капитан Хейли небольшим ключом открыл браслеты.
— Получай своих, вождь Котлеан. Ровно через пять дней я буду у восточного берега острова Ситки и выгружу там пушки, порох, ружья и все, что ты просил. Собирай людей, медлить нечего. Ах, я забыл сказать тебе, Котлеан, что сегодня утром русский корабль с косыми парусами вышел из пролива и направился на юго-восток, к матерому берегу.
— На переднем парусе у него большая заплата, — сказал Котлеан. — Знаю. Он здесь не первый раз… Капитан возит с собой русскую жену.
— Вот видишь, как далеко забрались эти русские. Ну, иди, великий вождь, тебя ждут дела…
Роберт Хейли подумал, что его торговле мешают и купцы республиканской Америки, которые набивают цены на меховые товары. Когда индейцы ушли, капитан задумался и долго не спускал глаз с тлеющих углей в жаровне.
— Господин капитан, я вам больше не нужен?
— Ах, это ты, Джон… Иди, отдыхай. Скоро тебе придется много работать, — не отрывая взгляда от синеватых огоньков, отозвался капитан. — Скажи помощнику, что я хочу его видеть.
Иван вышел из каюты, тихонько притворив дверь.
Капитан Хейли был странным человеком: жестоким и вместе с тем религиозным. Он не расставался ни днем ни ночью с Библией, подаренной ему на африканском берегу миссионером-англичанином. Днем он носил ее в кармане, а ночью клал под подушку. Так же, как с Библией, он не расставался
Тридцать лет он плавал на невольничьих кораблях, совершавших рейсы из Ливерпуля по знаменитому рабскому треугольнику. Его невольничий корабль отплывал из Англии с грузом разных товаров. На африканском берегу побрякушки прибыльно обменивались на негров, которые на американских плантациях еще раз обменивались с большим доходом на груз колониальных товаров для Англии.
Во время постыдной торговли рабами негры основательно подпирали экономику Англии, негров обменивали на товары, производимые в Англии. На плантациях Вест-Индии невольники вырабатывали сахар, каучук, черную патоку. Привезенные в Англию, эти товары порождали там новые отрасли промышленности. Только за прошлый год доходы от вест-индских плантаций составили четыре миллиона фунтов стерлингов против одного миллиона, полученного от торговли со всем остальным миром.
На совести капитана Хейли не одна сотня негров, погибших от его жестокости. Но не из-за раскаяния он решил бросить работорговлю. Совесть его была спокойна. Роберту Хейли пятьдесят лет, и по ночам он долго не мог уснуть. Появилась одышка, головокружение. Тропическая жара подорвала здоровье, и наступило время переменить климат.
Пять лет назад он встретился с одним интересным человеком — торговцем меховым товаром. Торговец рассказал Роберту Хейли о замечательных шкурках морского бобра и котика, которые можно за бесценок приобрести на северо-западе Американского материка и продать за большие деньги, намного превышающие стоимость черного человека.
И Роберт Хейли решил попробовать. Действительность превзошла все его предположения. Морской бобер и котик за три северных плавания обогатили его. Рассчитывался он стеклянными бусами и бисером.
Если торговля шла плохо, он менял шкурки на ром и брал у индейцев заложников. Еще пять лет такой торговли, и он станет одним из самых богатых людей в Англии. Но мешало одно обстоятельство: русские! Они считали себя хозяевами этой благодатной страны и не давали ему поступать, как он поступал в Африке.
— Сэр, вы меня звали? — Ричард Мейлз, помощник капитана, вошел в каюту. Это был высокий и плотный моряк с огромными ручищами и громким голосом.
— Да, дорогой Мейлз. — Капитан отодвинул Библию. — Садитесь поближе, вот сюда.
Ричард Мейлз поспешно опустился в кресло и приготовился слушать. Отношения с капитаном были у него отличные, но тем не менее он никогда не заставлял его повторять свои приказания дважды.
Капитан начал издалека.
— Здешние индейцы неплохо воюют. — Он зевнул и закрыл рот ладонью. — Но совсем не пригодны для тяжелой работы. Я попробовал продавать их на плантации. Куда там! Через год они умирали. То ли дело черные рабы! Прекрасно переносят тяжелый труд и отлично размножаются. Если бы дело обстояло иначе, в Америке давно исчезли бы все индейцы. Ты не думай, я не жалею, что ушел из Черной Африки, нет. Здешний климат действует на меня благотворно. Я стал дышать свободнее и спокойно сплю. Но уж если я взялся торговать пушниной, то не хочу прибыль отдавать русскому дяде. Я договорился с вождем диких. Думаю, что через месяц мы уничтожим русский форт на Ситке. Он стоит у меня поперек горла, как кость. Русские удачно выбрали место, форт стоит посредине обильных бобровых обиталищ. Здесь нет выбора. Кто владеет Ситкой, тот хозяин бобровых шкур.