КМ
Шрифт:
Не карандаш…
Враг выжидающе смотрит на меня. Мотаю головой, насколько позволяет мне тончайшая шея.
– Нет денег… нет.
– Я знаю, что у вас денег нет. Может… другое что?
Лихорадочно припоминаю, что может быть – другое что, что я могу для него сделать, сейчас попросит у меня что-нибудь… интим и криминал не предлагать.
– Может, другое что? – повторяет враг. (как его все-таки зовут, как его все-таки зовут…)
Выворачиваю карманы, показываю, что нет у меня ничего, нет, нет, нет, вот, карандаш не заточенный, который не карандаш, который не знаю, что…
Враг
– Разрешите взглянуть?
Киваю:
– Могу вообще подарить.
Тут же мысленно бью себя по губам, какого черта ляпнул, а если эта вещь для меня что-то значит, не так значит, как дорогая память о чем-то там, а по-настоящему значит. Может, люди вообще без этой штуки не живут, может, это что-то вроде паспорта или еще чего поважнее…
Враг разворачивает карандаш, теперь вижу – это не карандаш, что-то вроде свитка, и вот враг разворачивает свиток, смотрит на хитросплетение ветвей, я даже вспоминаю, как это называется – алгоритм. Изучает отдельные ветви, проводит по ним ногтем, ноготь чуть светится, начинаю понимать, что это не совсем ноготь, мало ли что у него там в пальцах…
Враг бледнеет. Вздрагивает. Первый раз вижу его без дежурной улыбки на лице, на самого себя не похожего…
– Вот черт…
Молчу. Не знаю, о чем он.
Враг тычет пальцем в алгоритм.
– Это… это правда?
– М-м-м… не знаю.
– У вас в кармане лежит, и не знаете?
Растираю виски, тончайшие пальцы меня не слушаются, боюсь их сломать.
– Не помню я, ничего не помню, я вообще не знаю, что это за штука такая.
– Книга, что же еще-то.
– Книга… – щелкаю пальцами, пытаюсь поймать ускользающую память, – книга… это же страницы такие… вместе сшитые…
Враг смотрит на меня с презрением:
– Да, крепенько же у вас память отшибло.
Хочется его придушить. Есть такие люди, вроде ничего плохого тебе не сказали, вроде ничего плохого не сделали, – а хочется придушить.
– Ну что, ближе к делу, – враг резко выпрямляется, – проникать-то умеем? Или уже забыли, как?
Признаюсь:
– Забыл.
– А если инструкцию вам дать?
– Если инструкцию… то смогу.
Снова мысленно хлопаю себя по губам, сейчас не пойму ничего в этой инструкции, вот будет потеха.
Враг прищуривается.
– К Бореславу в гости… наведаетесь?
– Сегодня?
– Ну, можете вчера наведаться.
Сжимаю челюсти. Терпеть не могу эти подгонялочки, а-а-а, это надо было сделать еще вчера-а-а… Не знаю, почему, но терпеть не могу.
Выставляю вперед ладони, будто пытаюсь защититься от врага.
– Ну, понял, понял, чем быстрее, тем лучше.
– Да нет, правда, лучше вчера к нему приходите. Так оно надежнее будет. Давайте вчера.
Так говорит враг, и понимаю – говорит на полном серьезе. Вчера… припоминаю, как можно прийти в гости вчера, ничего не припоминается, какие-то детские стишки, приходи ко мне вчера, будем радио смотреть… Нет, не так, приходи ко мне вчера, будем песни рисовать, будем радио смотреть, злые сказки танцевать. Не о том я думаю, не о том, вчера, вчера, как можно прийти вчера…
Спохватываюсь:
– Инструкцию-то дадите, как вчера
– Разумеется, без проблем, все инструкции у вас будут. Так вот… в гости к Бореславу сходите, вещь он у меня одну взял… и не вернул.
– Он вчера дома будет… был?
– Не будет… не было его вчера дома.
– Так может, в другое время зайти, когда он будет…
Враг фыркает.
– Вы еще парадный костюм наденьте, и тортик с собой принесите… не поняли, что ли, прийти-то и надо, когда его дома нет.
Понимаю.
– Украсть надо?
– Что украсть, говорю, вещь-то моя, а он не отдает.
– Чем докажете… что ваша?
– Ах, вам еще доказательства нужны?
– Значит, не ваша.
– Не моя. Но и не его. Так что вперед… и с песней.
Снова пробую встать, встать не получается, встаю на четвереньки, на колени, по стеночке, по стеночке поднимаюсь…
– Машину я вам дам, не волнуйтесь даже… и инструкцию.
Враг подхватывает меня под руку, ведет к двери, почему-то я догадываюсь, что за дверью лифт. Кабина лифта ухает вниз, снова падаю на четвереньки, враг снова подхватывает меня.
Оглядываюсь. Этажи, этажи, этажи, скользят мимо, легкие, полупрозрачные, с высокими потолками. Переходы, эскалаторы, огни реклам, анфилады витрин, люди в причудливых одеждах, водят пальцами по рукавам, не сразу понимаю, что перебирают картинки на экранах.
Выходим из лифта, надеюсь, что останусь незамеченным, еще сам не знаю, почему – но надеюсь. Как бы не так, девчонка в коротюсеньком топике поднимает глаза от своего экрана, видит меня, вскрикивает. Люди сбегаются со всех сторон, кто-то щелкает меня на камеру – тайком, исподтишка, кто-то подходит ко мне, широко улыбается во все тридцать два или сколько у них там, спрашивает – разрешите вас на селфи, приобнимает меня за плечи, делает снимок. Кто-то прикасается ладонью к моей ладони, замирает на несколько секунд, отрешенный голос в моей голове сообщает, что мой счет пополнился на три единицы.
Враг усмехается.
– А вы спросом пользуетесь… Жалко, даже, что не из нашего мира, здесь бы карьера телезвезды вам обеспечена была… Хотя… может, вернетесь потом? Насовсем?
Не сразу понимаю, о чем он говорит. Наконец, до меня доходит.
– А… я что, не из вашего мира?
– Ну, разумеется.
– А… из чьего?
– Из своего, из чьего же еще.
– А где мой мир?
Мой спутник недовольно фыркает.
– На своем обычном месте.
Переходим оживленную трассу, оглядываюсь в поисках светофора, светофора нет, ничего нет, враг ведет меня мимо машин, летящих на бешеной скорости, будто и не боится…
Сияющий автомобиль несется прямо на меня, и нужно куда-то бежать, знать бы еще, куда, враг не отпускает, крепко держит за руку, так вот какого хрена ты меня на дорогу потащил…
Машина обдает меня ветром, почти прикасается ко мне и…
…исчезает.
Здесь должно бешено забиться сердце. Только чувствую, сердца у меня нет.
– Не задело? – спрашивает враг.
– Да нет…
– Прошу прощения, близко подошел, – враг оглядывается, прищуривается, – штраф выпишут, как пить дать… вон, уже засекли камеры…