Книга 4. Ракеты и люди. Лунная гонка
Шрифт:
Северин прокомментировал мое сообщение: «Мы потому и обогнали американцев, что им всегда что-нибудь неясно. У нас неясностей в принципе быть не должно. А если они и возникнут, мы тут же получим разъясняющие указания».
Все понимающе заулыбались.
В Тюратаме наш самолет очень мягко «притерся» к посадочной полосе. На аэродроме я вспомнил слова Леонида Воскресенского. Когда мы с ним прилетали на полигон, он обычно говорил: «Вот мы и дома».
Здесь, «дома», я не был со времен подготовки «Союза-9» для рекордного полета Андрияна Николаева и Виталия
6 апреля состоялось совещание технического руководства по итогам подготовки ДОСа № 1, который официально именуется 17К № 121, и кораблям 11Ф615А8, которые по другой индексации называются 7К-Т №31 и 7К-Т №32. В будущем для открытых публикаций – «Союз-10» и «Союз-11».
Совещание открывает и ведет Шабаров. Ведущие конструкторы Юрий Семенов – от Подлипок – и Владимир Палло – от Филей – докладывают о ходе работ по подготовке всех трех объектов. От воинской части полигона комментарии дает заместитель начальника первого управления полковник Владимир Булулуков.
На полигоне первое, королевское, управление после гибели Евгения Осташева в течение девяти лет возглавлял Анатолий Кириллов. В 1967 году он был переведен на «десятку» заместителем начальника полигона Александра Курушина и вскоре получил звание генерал-майора. Начальником первого управления стал бывший заместитель Кириллова полковник Владимир Патрушев, а его заместителем – полковник Владимир Булулуков. В 1975 году Патрушева перевели в ГУКОС и начальником первого управления стал Булулуков.
По ДОСу уже разобрали 182 замечания. Из них 10 допущено, 20 еще находятся в стадии устранения, остальные закрыты доработками или заменой приборов. В целом все более-менее благополучно. Через сутки можно ДОС допустить к заправке.
График дальнейших работ с учетом транспортировки на вторую техническую позицию для стыковки с ракетой-носителем мы можем планировать, ориентируясь на пуск 19 апреля 1971 года.
Корабли № 31 и № 32 в хорошем состоянии. 31-й может быть подан под заправку с тем, чтобы в день запуска ДОСа космический корабль был состыкован с ракетой-носителем и готов к пуску 22 апреля.
Юрий Семенов и Владимир Палло предъявили претензии к смежникам, затягивающим выдачу окончательных заключений. Проблема своевременного оформления заключений перед пуском любого космического объекта во все времена космической эры, вплоть до девяностых годов, была крайне острой. Ведущие конструкторы головных организаций выдергивали из каждого участника программы заключения, допускающие в полет буквально «каждый гвоздь». Если этот «гвоздь» получал замечание в процессе подготовки на заводе или на полигоне, соответствующий главный конструктор вместе с заводом-изготовителем должен был предъявить согласованное с военпредами новое заключение, в энный раз подтверждающее допуск к полету с объяснением причин замечания и описанием проведенных по этому замечанию мероприятий.
После официальной части совещания долго договаривались, какие из замечаний стоит выносить на Госкомиссию.
9 апреля 1971 года Керимов открыл заседание Госкомиссии. Булулуков первым докладывал итоги испытаний станции 17К. По количеству замечании лидировала наша система ориентации и управления движением (СОУД). Второе место заняла система дальней радиосвязи (ДРС).
Весь цикл на «двойке» занял 36 суток. Первым прибором, который заменили, была вычислительная машина «Салют», которую надлежало использовать для экспериментов по навигации. Всего было 205 замечаний, из которых 27 относились к наземному испытательному оборудованию, 145 были устранены, а остальные допущены. После доклада Булулукова, в котором он детально останавливался на заранее согласованных замечаниях, стали отчитываться ответственные представители систем разработчиков. Первым выступил Башкин. Он отчитался за СОУД. По системе «Игла» Мнацаканян, расплываясь в улыбке, доложил, что на этот раз замечаний нет.
– Такого быть не может! – выкрикнул кто-то с места, вызвав всеобщий смех.
Георгий Геонджан отчитался за приборы фирмы Кузнецова. Струнному акселерометру почему-то мешает солнечный датчик. Решили вместе их не включать, а с ДОСа № 2 «найти причину и устранить».
Анатолий Азаров бодро доложил, что все оптические датчики допущены без замечаний.
– А если кому-либо мешают, то сами виноваты, что не отработали простейшую защиту от помех.
Евгений Юревич пытался рассказать о работах, которые были проведены по повышению надежности гамма-высотомера «Кактус» для мягкой посадки и о перспективах АРСа, но его перебил Керимов.
– Замечания есть?
– Нет.
– Спасибо, садитесь.
– По преобразователям тока прошу высказаться товарища Шеминова.
– Допущены, замечаний нет.
– Первичные источники тока – аккумуляторы. Кто докладывает?
– Институт источников тока, Теньковцев. Замечании нет.
Совсем по-другому обращался председатель к главным конструкторам.
– Владислав Николаевич Богомолов, по системе корректирующей двигательной установки.
– Замечаний нет. Допущена к полету.
– Иван Иванович Картуков, у вас, как обычно, все в порядке?
– Пороховые двигатели САС и мягкой посадки допускаются.
– Товарищ Галин.
– Бортовой радиокомплекс имел замечания, которые допущены, а по отказам заменены приборы, заключения выданы. ДРС допускается к полету.
– Система «Заря» – Владимир Исаакович Мещеряков.
– Замечаний нет, допускается.
– Товарищ Солодов от ОКБ МЭИ.
– Аппаратура радиодальнометрии допущена, замечаний нет.
– Петр Федорович Брацлавец.
– По телевизионной системе «Кречет» замечаний нет. Допускается.
– Гай Ильич, а вы что нам скажете?
Улыбающийся Северин перечислил все разработки:
– Ассенизационные устройства, кресла, неприкосновенный аварийный запас, регенератор «Колос», костюмы космонавтов – все допущено!
– Пульты космонавтов – Сергей Григорьевич Даревский.
– Допущены, замечаний нет.
– Кто дает заключение по научной аппаратуре? – спросил Керимов, не найдя фамилии в лежащем перед ним списке.