Шрифт:
Книга 8. Я#плутониЯ.
Фотолюксами проявленными,
Друг друга заполним альбомами.
Солнцами ли, звездами ли,
Это будет не трудно, это по любви.1
8.1. Неадекват?
Как же сладко спится с утра, особенно в понедельник. Вечером совсем не то, думаешь о чем-то все не том, заснуть пытаешься. С утра же красота: безмятежность и нега в кроватке с мягкой подушкой и одеялом. Вот как раз в это самое время как раз и снятся самые интересные сны.
Возможно, что интересные сны также
И есть лишь одна проблема – будильник, который звонит в самый неподходящий момент, вырывая тебя из приятной действительности сновидения и бросающий в холодный омут однообразной и повседневности понедельника с его работой и учебой.
Нет, я никогда вовсе не был хроническим тунеядцем или двоечником. Им-то как раз плевать на дурацкий понедельник, они его прогуляют. А я был прилежным человеком: учеником и гражданином, из которого работа сделала ученую обезьяну. И потому понедельники я не любил. То ли дело пятница. Но суть не в этом. Суть в том, что мне сейчас снилось. Хороший сон был, в кои-то веки хороший…
Сегодня явно был понедельник, пусть я давно забыл про календарь – идолище мира, порабощенного корпоративным тайм-менеджментом. Зачем он мне?! Не бывало здесь пятниц, чтоб я мог их пропустить. Понедельников, видимо, тоже не было и хорошо. Здесь всегда были вторник-среда-четверг. Да и все, пожалуй.
Если бы я был чрезмерно религиозен, то завел бы все-таки воскресенье. Но я, видимо, не очень был. А ведь для настоящей Веры дни недели вряд ли важны. Да и воскресенье2, если по-английски – это день солнечный, но ведь с Солнцем здесь совсем никак. Так что и воскресенье у меня по всем параметрам из хронологии вылетало.
И вообще, не думал я о такой ерунде – все о работе теперь думал. Дела-дела-дела – они у меня теперь всегда на первом месте были, пусть даже здесь меня никто работать и не заставлял. Даже я сам!
Отдыхать – это потом. Там, где-то и когда-то, но потом. Только вот, когда и где конкретно, если подумать, то и не понятно. Вот потому о такой ерунде я тоже не думал. Я о делах думал. Нет, не о работе. Работы у меня не было. Ведь, во-первых, взгляните в этимологический словарь, работа – это для рабов, а во-вторых, в прогрессивных демократических странах за нее деньги на пропитание платят. А мне не платили. Значит и работы у меня де юре не было вовсе – так, хобби.
Рабом я тоже не был, скорее, джином был, потому что обитал в некоем подобии волшебной лампы, подвид ее такой – консервной банкой называется, для шпрот всяких или тушенки, из мяса в основном. Но ведь джины в таких не живут?! А я обитал.
Ну раз не обезьяна и не джин, значит я скорее всего человек. Даже, пожалуй, суперчеловек, как у Ницше. Только почему прямо сразу супер? Да потому что другие люди здесь вовсе не обитают. Значит я здесь самый крутой, значит – супер. Разве не логично? Вопрос не в качестве, а в количестве.
На Земле в старые добрые времена суперчеловечков также больше было, во всяком случае в процентном соотношении к общей популяции. Ветхий Завет прочтите, там куда ни плюнь – суперчеловек. Кто корабли на всех животных строил, а кто и самих египетских фараонов. Давил так и вообще шестипалого великана так построил – камнем в лоб и никаких разговоров. «Не то, что нынешнее племя: Богатыри – не вы!»3 Разве обычный человек нашего времени так сможет? Нет конечно, сейчас все всезнайки-незнайки блогеры, да их диванные комментаторы критики-кнопкодавки.
А все почему? Сейчас на Земле народа много расплодилось – качество перешло в количество, закон философской диалектики такой имеется4. Проблемка обнаружилась, сколько Господь гениальности выделил на это стадо, еще в те древние времена, когда человек был еще в составе Красной книги, столько ее и по сей день и осталось. По Задумке, мы сами должны были ее генерировать, да пошли по технократическому пути количественного материально-технического развития, а не индивидуализированного возвышения индивидов.
Хотя замечу, что тогда – давно кроме Самого Него про диалектику еще никто и не в курсе был. Однако, как известно, незнание законов не освобождает от ответственности. Вот и мельчаем теперь, перейдя из фазы качества, в фазу количества.
А я вот нет – я возвышаюсь, ведь потенциала здесь много, а я такой один. Только не подумайте, я в норме, а не а-ля ку-ку, как бессоновская кино-Люся в Бога не превратился, и в Императора Наполеона тоже. Я пока вроде в адеквате. Но это не точно.
Я как Робинзон Крузо, только без Пятницы, а еще без понедельника, субботы и воскресенья. И поскольку обитаю один, как монах-отшельник, в том числе без женщин, через определенное время наступает экстаз, но не такой, как вы – озабоченные верно по необразованности подумали, а настоящий, по всем правилам жанра высокого экзестиционального философского искусства – экстаз просветления.
Вот тут башню и сносит окончательно и бесповоротно. Тебе уже становится мало нормальной адекватной жизни, тебя несет сначала куда-то в горы, в уединенную пещеру, в целях совместного проживания с орлом и змеей, а за одним с клопами и тараканами, а потом обратно с горы, разносить светоч своего просветленного разума на Планету обезьян, то есть всем обалдевшим от пятидневной рабочей недели приматам. Разве не «так говорил Заратустра»5?! Да если и так, то Заратустра был конченый псих, причем, буйный.
«Где глазами не влюбленный, обалдевший вены поджигаю.
Нарисую – сую я…»6.
Я же не такой. Мне неохота было вылезать из своей пещеры, сорри – шпрото-алладиновой лампы. Там было тепло, светло, да и мухи не кусали, потому что их сожрали тараканы, разбежавшиеся из головы.
Какие еще там обалдевшие от работы обезьяны, пусть сами с собой развлекаются. А я уж лучше тут понежусь.
Но какого черта так орет будильник?! Мне же не на работу в восемь? Дайте поспать! В довершение ко всему еще и солнечный заяц в этом прекрасном темном царстве сна завелся и начал долбиться, как натуральный баран в закрытые веки. Вот тут уже хочешь не хочешь, а пришлось мне проснуться.