Книга будущих адмиралов
Шрифт:
У русских на 4 линейных кораблях и 4 фрегатах 466 орудий; у англичан на 3 линейных кораблях, 3 фрегатах, 4 шлюпках и катере 472 орудия; у французов на 3 линейных кораблях, 2 фрегатах, бриге и шхуне 362 орудия.
Командование эскадрой было поручено старшему по званию английскому вице-адмиралу Кодрингтону. Французскими кораблями командовал контр-адмирал де Риньи. Русскими – контр-адмирал Логин Петрович Гейден. Его флаг был на линейном корабле «Азов», которым командовал капитан первого ранга Михаил Петрович Лазарев, отважный мореход, незадолго до этого вместе с Фаддеем Фаддеевичем Беллинсгаузеном открывший Антарктиду. Лазарев исполнял и должность флаг-капитана русской эскадры, по нашим понятиям был начальником штаба.
Лазарев
Турки, естественно, были обеспокоены действиями союзников. Их поразило, что Англия, всегдашняя помощница и защитница, вдруг выступает против них вместе с русскими. Однако английский посол успокоил султана, передав ему слова своего премьер-министра: «Существо этого соглашения, являющегося мирным вмешательством, подразумевает дружескую демонстрацию силы». Поэтому командующий турецко-египетским флотом и войском Ибрагим-паша даже не ответил на ультиматум трёх адмиралов, в котором содержалось требование прекратить военные действия против греков.
Гейден и Лазарев настояли, чтобы против турок были предприняты решительные действия. Англичанин и француз не могли не согласиться. Было решено ввести корабли в Наваринскую бухту и поставить их, как в бою, перед кораблями неприятеля, «дабы грозным присутствием там сил своих удержать кровопролитие мусульман…».
В приказе Кодрингтона о порядке входа эскадры в бухту и постановке там кораблей были такие строки: «Ни из одной пушки не должно быть выпалено с соединённого флота прежде сделанного на то сигнала. Разве только в таком случае, что откроют огонь с турецкого флота, в таком случае те из турецких судов должны быть истреблены немедленно». Как видишь, приказ англичанина бережёт турок. А энергичные слова «должны быть истреблены немедленно»? Они написаны по необходимости, они вроде ширмы, за которой англичане скрывают свои истинные намерения. В конце концов не так важно, если какой-либо турецкий корабль, не выдержав искушения, вдруг откроет огонь и получит ответную порцию ядер. Важно, чтобы турецко-египетский флот остался цел. Не случайно Кодрингтон приказал французским кораблям встать в бухте против египетских кораблей, на которых служили французские офицеры: соотечественники не будут стрелять друг в друга, скорее договорятся о мирном решении дела.
Но вышло всё не как задумывали англичане. Произошло сражение. Один из его участников, лейтенант Павел Степанович Нахимов, будущий знаменитый адмирал, так писал о нём своему другу: «Кровопролитнее и губительнее этого сражения едва ли когда флот имел. Сами англичане признают, что ни при Абукире, ни при Трафальгаре [3] ничего подобного не видали».
Наваринское сражение. 8 октября 1827 года.
3
Абукир – мыс на египетском побережье, около этого мыса в 1798 году англичане уничтожили французский флот. Трафальгар – мыс вблизи Гибралтарского пролива, там в 1805 году англичане разбили франко-испанский флот.
Теперь посмотрим схему Наваринского сражения. Обрати внимание на вход в бухту, он очень узок – меньше мили. Батареи с острова Сфактирия и из крепости надёжно держат его под обстрелом. Эти же орудия прикрывают фланги своих кораблей, то есть могут вести огонь и в глубину бухты. Турецко-египетский флот стоит в виде подковы: впереди линейные корабли и фрегаты, за ними две линии корветов и бригов, у самого берега – транспортные суда. Брандеры расположены на флангах. Ибрагим-паша имел, кажется, все основания пренебречь ультиматумом – и не столько из-за дружественного отношения англичан, но из-за неприступности своей позиции. Не только ему, но и на союзной эскадре «вход в Наварин казался многим даже сумасбродством» (П. Нахимов).
И всё же союзная эскадра двумя кильватерными колоннами – в правой наветренной англичане и французы, в левой подветренной русские – двинулась в бухту. Это было 8 октября в 11 часов. Русские корабли во главе с 74-пушечным «Азовом» уже подходили к узкому проходу, как Кодрингтон приказал Гейдену лечь в дрейф и пропустить французов, которые отстали от своей колонны. Момент был настолько ответственный, что русский адмирал не стал оспаривать приказ, его корабли тут же уменьшили ход. Иначе могла получиться пробка, свалка союзных кораблей, и они стали бы прекрасной мишенью для береговых батарей. Англичане во главе с линейным кораблём «Эйша», а следом французы, ведомые фрегатом «Сирен», вошли в бухту и стали занимать места против неприятельских судов. Ни одного выстрела с турецкой стороны не было. Не стреляли и союзники. Но как только в бухту начали входить русские корабли, на них посыпались снаряды береговых батарей. В историческом журнале русской эскадры об этом моменте сказано: «Трудно угадать, почему адмирал Кодрингтон… не дождавшись левой колонны, пошёл в порт с одной только правою, тогда когда бы ему надлежало вступить туда с обеими. Английский адмирал, сего не соблюдавший, подверг российскую эскадру всему огню неприятельской канонады и поставил предводителя оной в великое затруднение тем, что он во мраке густого дыма, под сильным перекрёстным огнём неприятеля должен был вводить и устраивать оную». Русские моряки тогда ещё не знали, что Кодрингтон просто отдавал их на расстрел туркам, на уничтожение, хотя, как видно из записи в журнале, догадывались о злом умысле.
Несмотря на ожесточённый огонь, русские корабли точно заняли отведённые им места против неприятельских кораблей.
Трудно сказать, как развивались бы события дальше, но, когда русская эскадра входила в бухту, произошёл случай, коренным образом повлиявший на всю обстановку. Для борьбы с брандерами была выделена группа фрегатов во главе с англичанином Феловесом, командиром «Дартмута». Феловес ответственно отнёсся к возложенным на него обязанностям. Он послал шлюпку к начальнику турецких брандеров, чтобы передать требование отвести их подальше от союзных кораблей. Турки начали стрелять по шлюпке из ружей, убили офицера и нескольких гребцов. Защищая шлюпку, начали стрелять из ружей с фрегатов «Дартмут» и «Сирен». Команда одного из брандеров попрыгала в воду. Тогда египетский корвет ударил из пушки по французскому кораблю. Как ты помнишь, этот фрегат был флагманским кораблём французов, на нём находился контр-адмирал де Риньи. «Сирен» в отместку ударил по египтянину всем бортом. И тут вся бухта загрохотала орудийными выстрелами.
Кодрингтон пытался остановить сражение. Он послал шлюпку с парламентёром к египетскому флагману Мухарем-бею, чтобы передать предложение о взаимном прекращении огня. Но парламентёр был убит, и предложение не дошло по назначению. Больше того, египетский флагманский корабль открыл огонь по кораблю самого английского адмирала. Одновременно по «Эйша» начал стрелять корабль турецкого капитана-бея. На английском корабле были разбиты несколько орудий, рухнула бизань-мачта. Ещё 15-20 минут такого огня – и английский флагман погиб бы.
Спас «Эйша» русский «Азов». Корабль Мухарем-бея оказался повёрнутым кормой к «Азову». Лазарев приказал бить в неё из 14 орудий. Через 20 минут корма была разрушена, начался пожар в помещении, где хранились боеприпасы. Неприятельские моряки принялись тушить пожар, но выстрелы картечью прогнали их, и корабль вскоре взорвался.
Одновременно «Азов» вёл бой ещё с пятью вражескими кораблями. Гейден, находившийся на «Азове», был контужен, однако всё время был вместе с Лазаревым.
О своём командире Лазареве Нахимов писал так: «Я до сих пор не знал цены нашему капитану. Надобно было смотреть на него во время сражения, с каким благоразумием, с каким хладнокровием он везде распоряжался. Но у меня недостанет слов описать все похвальные дела, и я смело уверен, что русский флот не имел подобного капитана».
Лучше Нахимова нам никто не расскажет о том сражении. Продолжим чтение его письма, которое он вскоре после наваринской победы послал своему товарищу, тоже морскому офицеру.
«О, любезный друг! Казалось, весь ад разверзся перед нами! Не было места, куда бы не сыпались книпели, ядра и картечь. И если бы турки не били нас очень много по рангоуту, а били всё в корпус, то я смело уверен, что у нас не осталось бы и половины команды. Надо было драться истинно с особым мужеством, чтобы выдержать весь этот огонь и разбить противников, стоящих вдоль правого нашего борта (в чём нам отдают справедливость наши союзники). Когда же «Гангут», «Иезекииль» и «Александр Невский» заняли свои места, тогда нам сделалось несравненно легче. Вскоре после сего пришёл ещё французский корабль «Бреславль», не нашедший в своей линии места, стал на якорь у нас под кормой и занял линейный корабль, совершенно уже обитый нами [занял – здесь значит выбрал себе противником]. Тогда, повернувшись всем лагом к фрегатам, мы очень скоро их разбили. Они обрубили канаты, и их потащило к берегу, но вскоре один из них загорелся и был взорван на воздух, другой, будучи в совершенно обитом состоянии, приткнулся к мели и ночью турками сожжён. «Бреславль» также очень скоро заставил замолчать своего обитого противника…