Книга чудес света

Торговые связи между Европой и Китаем установились не позднее I в. до н. э., а если

оперировать косвенными доказательствами (пока недостаточно убедительными), то на несколько веков раньше. Именно в I в. до н. э. появляются первые достоверные указания в римской литературе на потребление шелковых тканей несомненно китайского происхождения.

Раз возникнув, эти торговые связи, если и прерывались, то на сравнительно короткие сроки. Однако они не были непосредственными: в первое тысячелетие нашей эры посредниками в европейско-китайской торговле были различные народы Средней и Передней Азии, и при этом китайские товары (главным образом шелк) проходили через несколько рук.

Сквозные путешествия из Европы в Китай или в обратном направлении – с торговыми, дипломатическими, военно-разведывательными или религиозными целями, если и совершались, то очень редко. По крайней мере, до VII в. история не сохранила ни одного вполне достоверного известия о таких путешествиях. Ряд сомнений вызывает и китайское известие о так называемом посольстве в Китай в 166 г. н. э. от «дациньского владетеля Аньтуня», в котором историки угадывают римского императора Марка Аврелия Антонина (161–180 гг. н. э.).

«В 166 году дациньский владетель Аньтунь отправил посланника, который вступил в Китай через Жинань (Аннам). Он поднес двору слоновые зубы, носороговы рога и черепашины. Это в первый раз открыли сообщение. Что в числе даров, поднесенных двору, нет дорогих редкостей, это, вероятно, сочинителем описания пропущено» [1] .

Ко второй четверти VII в. (635 г.) относится первое дошедшее до нас известие о прибытии в Северный Китай восточнохристианских (несторианских) миссионеров, но неизвестно, были ли они выходцами из Европы или из Передней и даже Средней Азии.

Из-за отсутствия прямых сношений между Европой и Китаем (несмотря на оживленную торговлю по так называемому Великому шелковому пути [2] ) сведения о Китае в европейских странах, как и в Китае о Европе, были очень скудны.

Некоторое расширение знаний западноазиатских и североафриканских народов о Китае было связано с арабской мусульманской экспансией, которая началась во второй четверти VII в. Особого размаха она достигла к VIII в.

Арабы к востоку от Аравийского полуострова завоевали все Иранское нагорье и Туркестан, к северу от полуострова – Месопотамию, Сирию и Палестину, Армянское нагорье и часть Кавказа, к западу от полуострова – Египет, Ливию и Атласские страны, а затем (в 711 г.) – почти весь Пиренейский полуостров.

Таким образом, в VIII в. в руках арабов-завоевателей оказались западные, южные и восточные берега Средиземного моря, Суэцкий перешеек, все побережье Красного моря и Персидского залива, северное побережье Аравийского моря. Они засели также на важнейших сухопутных дорогах, связывавших Восточную Европу через Переднюю и Среднюю Азию с Индией, и на западном участке Великого

шелкового пути. Благодаря этому арабы стали важнейшими посредниками в торговле Европы не только со всей Южной и Юго-Восточной Азией, но и с Китаем. Не позднее IX в. арабы распространились также вдоль восточного побережья Африки до Мозамбика и достигли Мадагаскара.

В западной части Индийского океана, куда китайцы не заходили, арабы стали полными монополистами в морской торговле.

В водах же центральной и восточной частей Индийского океана плавали и легкие плоскодонные арабские суда, изредка проникавшие в тихоокеанские моря, омывающие берега Восточной Азии, и более тяжелые китайские корабли, доходившие в обратном, западном направлении до Ормузского пролива [3] . В основном, по-видимому, на китайских судах арабские купцы в X–XIII вв. направлялись в моря Юго-Восточной Азии и достигали портов Южного Китая («Манзи» Марко Поло), до Ганьпу включительно, т. е. до аванпорта «величественного города Кинсая» (Ханчжоу), такими яркими красками описанного в «Книге» Марко Поло (гл. CLII–CLIII).

Именно арабские путешественники первыми (не позднее X в.) принесли в западные мусульманские страны, в том числе в завоеванную ими Испанию, довольно подробные и точные сведения о Центральной Азии и Китае, главным образом о его юго-восточной части («Мачин»), прилегающей к Восточно-Китайскому и Южно-Китайскому морям. Нет, однако, исторических доказательств того, что эти арабские известия проникали в западноевропейскую христианскую литературу до крестовых походов или, по крайней мере, сколько-нибудь заметно отразились на западноевропейских географических знаниях.

Начиная с Первого крестового похода, значительные массы западноевропейских христиан вступили в непосредственное соприкосновение с мусульманско-христианским Левантом (Ближним Востоком). Правда, не только рядовые крестоносцы, но и вожди крестоносных ополчений были так невежественны, что даже общение с ближневосточными мусульманскими учеными или путешественниками вряд ли могло повлиять на их географический кругозор.

К тому же они были так фанатичны, что вообще старались избегать общения с мусульманами. Но в Леванте они сталкивались со значительными группами христиан, принадлежавших к различным восточным церквам. Конечно, в глазах крестоносцев они были «еретиками», которых в Западной Европе беспощадно преследовали и массами уничтожали. Однако здесь, на Ближнем Востоке, они казались, а часто и действительно были союзниками католиков против мусульман. И во всяком случае, благодаря знанию местных обычаев и языков, восточные христиане выступали в роли посредников между крестоносцами и местным нехристианским населением.

Этим объясняется тот непонятный на первый взгляд исторический факт, что те же римские папы, которые призывали к организации крестовых походов против еретиков в Италии, Франции, Центральной Европе и благословляли массовые убийства европейских еретиков, советовали и даже предписывали вождям крестоносцев в Сирии и Палестине щадить тамошних христиан – последователей вероучений, осужденных христианскими церковными соборами.

Этим объясняется и тот повышенный интерес, который западноевропейские путешественники-католики проявляли к азиатским и восточноафриканским христианам, хотя бы они были заведомыми «проклятыми еретиками». Монахи ли Плано Карпини и Рубрук, посланцы римского папы и католического короля-крестоносца Людовика IX «Святого», торговцы ли типа венецианцев Поло – те и другие постоянно отмечали наличие христиан (даже малочисленные их группы) во всех посещенных ими странах и городах и в тех местностях, о которых они знали лишь понаслышке (обычно по расспросным сведениям, собранным среди тех же восточных христиан).