Книга для никого
Шрифт:
Непросто уложить целые тома истории в абзац, а мы попробуем, попытка не пытка. Поначалу там бесконечная междоусобица родов и племен, игры престолов и прочая анархия; затем заимствованная монархия, что породило вечный комплекс вторичности и фирменную шизофрению. Непрочную балансировку между величием и ничтожностью: первое вполне объяснимо знаменитыми военными триумфами и размахами бескрайних просторов, второе традиционной неустроенностью быта и закоренелой неблагополучной несправедливостью. В результате чего и созрел социальный красный эксперимент со светлой мечтою перекройки общества на основах равного доступа к благам, а вместо этого план, страх и закономерный крах «империи зла». А все потому, что люди по природе и потенциалу своему не равны, как не равны зайцы и волки, орлы и голуби.
И
По ощущениям, родина давно уже не мать, но равнодушная мачеха, эдакая престарелая увядающая помещица, у которой было решительно все для счастья личного и обеспечения достатка многочисленного потомства и родни. Однако бессметные богатства, добытые кровью и потом предков, сыграли с ней злую шутку, бездарно разбазарились на потешные пирушки и безвкусные блестяшки. Маманя из тех, кто будет бродить с бокалом по постылой спальне вся в шелках и мехах, пока у Ваньки-мастерового семеро по лавкам сидят и на обед, а также на завтрак и ужин, лишь обрыдлая лебеда. Она охотно выделит капиталов по первому требованию смазливому смуглому самозванцу, стоит тому наобещать с три короба отдать когда-нибудь что-нибудь, может быть, если свезет в лотерею или рулетку. Тогда как всем очевидцам сделки совершенно ясно, что проходимец и не рассматривает варианты возврата. У простого люда наша мамаша вызывает не столько уважение или почтение, а скорее оторопь, генетический трепет порки, как бы опять чего не удумала, не учудила, попадись на глаза в неурочный час. При этом совсем отречься от устоявшегося миробеспорядка нам, сынам, возможности нет – привычка-с. Да и должен же кто-то приглядывать за этой вздорной дурой случись чего, кто ж еще поймет и простит в минуту редкого раскаяния… ей-богу, больше-то некому.
И вот, спустя 30 годиков реформаторского угара впереди вновь отчетливо замаячила до боли знакомая глухая стена, обогнуть которую никак нельзя. Судя по всему, рано или поздно придется бить по тормозам и разворачиваться назад, чтобы продолжить поиски своего самобытного особого пути в никуда. Неспроста у нынешней придворной обслуги уже и не возникает даже попыток собрать симпатичный образ будущего: вся прыть, кинематографические, культурные поиски устремлены в прошлое, чем дальше, тем лучше. То есть, по сути, на мифологизацию и консервацию статуса-кво, при котором им отломились наиболее сытные куски, а после нас хоть потоп. А потому не остается ничего иного, кроме как удерживать в заложниках население одной девятой мировой суши и пускать пыль в глаза, пускай задача изрядно упрощается наличием у широких народных масс «стокгольмского синдрома» в самых запущенных формах. Эдакий своеобразный далекий привет от варяжской изначальности.
При всем при этом империя начинена парадоксальной безыдейностью, хотя, казалось бы, смысловых слоев хоть отбавляй, что на практике оборачивается восстановленными храмами на улицах имени их разрушителей, американской джинсой на патриотических (в их толковании) сходках и многих других несуразностях. Вся идеология тысячелетней цивилизации свелась к желанию вскарабкаться повыше и украсть побольше, выстроить персональный рай за высоким колючим забором, вырыть лаз в аэропорт, дабы успеть вовремя унести ноги в презираемую, на словах, заграницу, как только запахнет жареным. Трагизм (а вместе с тем и комизм) ситуации состоит в том, что вся эта конструкция построена на подмене понятий. Здесь невольно вспоминается карго-культ, когда папуасы лепят фюзеляжи самолетов и взлетно-посадочные полосы из соломы и палок в ожидании, что небо вознаградит их дарами за повторение формы ритуала, без малейшего понимания содержания и причинно-следственных связей. Однако самолет как-то не взмывает ввысь, а подарки и вкусности с него упрямо не валятся.
А все-таки за державу обидно, Вера, поскольку уверен, должно бы и могло бы быть принципиально иначе. С такими-то ресурсами, талантами страна вполне могла бы расцвести, сделаться достойной альтернативной западным демократиям или восточным автократиям, стать мощным центром притяжения, а не отторжения, но, но, но… выходит, что это утопия почище «Города солнца». Увы, каждый раз верх берут черви, которым только на пользу состояние разложения и перспективы наживы на прогрессирующей болезни, излечить которую представляется возможным отнятием уже не конечности, а сразу головы, что, понятно, не гарантирует дальнейшую жизнеспособность организма. На том и стоим. В общем, поживем-увидим, чем обернется эта скверная история, в которую мы вляпались всем честным народом, авось пронесет?
К счастью, что бы ни происходило, как бы тоскливо ни бренькала балалайка, всему и всегда есть проверенное универсальное объяснение и оправдание – виноваты Юса и ее сателлиты! но об этом мы потолкуем на следующем сеансе.
Юса
Одежда обнажает стадию, сущность и самоопределение цивилизации куда шершавей, чем проплаченные программные статьи или беспомощные увещевания разного сорта напыщенных экспертов. Еще каких-то лет сто тому назад облачение главным образом указывало на классовую принадлежность и положение в обществе. Даже на самых древних фотографиях невозможно перепутать купеческий сюртук со служебной шинелью и тем более крестьянской косовороткой.
В 21-м столетии русские одеваются примерно одинаково, равно как венгры или вьетнамцы: во всякого вида китайские подделки под евроатлантический кэжуал – всех цветов радуги полосатые и клетчатые поло, тертые джинсовки, дутые пуховики и спортивные костюмы, хотя приверженность к спорту тут, прямо скажем, ни при чем. Столь же явно размыта и классовая составляющая – успешный делец и воротила нередко наряжается куда спокойнее заурядного офисного сотрудника, которому кроме пестрого тряпья, может, и похвастать больше особо нечем.
Выходит, манера хранения и ношения – в некотором роде код или ключ к разгадке цивилизации. И, стоит признать, что у Империи добра своего узнаваемого стиля как такового попросту нет: старое утрачено, а нового так и не завязалось, вплоть до того, что даже трусов и носков своих почти не осталось – все завозное или скопированное, сшитое по заморским лекалам.
Как же так вышло?
Вспоминается, как в переходный период, в начале 90-х прошлого века, всю страну наводнили сетчатые бейсболки USA и гуманитарный секонд-хенд оттуда – удобный и практичный, не в пример советской кирзе и скучным тканям двух-трех фасонов отечественного пошива. Именно тогда утомленные от советского однообразия и дефицита вчерашние комсомольцы и пионеры дружно приоделись, переобулись и двинулись строить демократию. Впрочем, как уже хорошо известно, и здесь не преуспели: долгострой мало-помалу превратился в недострой, а позднее и вовсе перепрофилировался в осажденную крепость.
Однако же с тех пор и господствует пресловутый кэжуал и своего рода Юса головного мозга. Понятно, те, что побогаче и поименитее, рядятся в эксклюзивные итальянские костюмы и швейцарские часы, между делом и доведя страну до состояния, в котором нет в ней собственных ни носков, ни шнурков. Виной тому, как водится, происки Запада и постоянные временные трудности. В общем, сколько себя помню, проклятая Америка не дает нам жить и развиваться, ведь если бы не она, то уж тогда бы… Что ж, значит нужно еще немного потерпеть и переждать… Не впервой, не привыкать.