Книга для родителей
Шрифт:
— Чей ты? Как тебя зовут? — спросила с улыбкой Ляля.
Вася ясно оглядел всех. Сказал серьезно-=приветливо:
— Меня зовут Вася Назаров.
— Ах, Назаров! — вскрикнула девочка.
Она уже совсем ласково подошла к нему.
— Вася Назаров? Ну, хорошо. Так вот теперь по-хорошему обещай мне найти коробку. Понимаешь?
Вася понял мало: что значит «по-хорошему» — непонятно. Что значит «найти» — тоже непонятно.
— Ее взял Митя, — сказал он уверенно.
— Я не могу больше, — прервала женщина,
— Лялька, — сказал мужчина с укором.
— Ой! Гришка! Этот тон действует мне на нервы! — она повернулась с недовольным лицом. — А ты тоже, добрая душа!
Девочка вздернула носиком в сторону Варьки и быстро вышла из комнаты.
— Иди, Вася, и ни о какой коробке не думай, — сказала Варька, — иди!
Вася посмотрел Варьке в лицо, и оно ему понравилось. Он прошел мимо ухмыляющегося Гришки и вышел на крыльцо.
Возле крыльца стоял Левик и смеялся:
— Ну что, попало тебе?
Вася улыбнулся смущенно. Он еще не совсем пришел в себя после страшных событий и не думал о них. В сущности, его интересовали только отдельные места. Коробка не выходила у него из головы: такая хорошая была бы река! Он уже с крыльца оглядывал двор и искал глазами Митю. Кроме того, нужно было как-нибудь узнать, что это за люди Варька и Гришка. И еще один вопрос: где папа и мама Левика?
Он спустился с крыльца:
— Левик, а где твой папа?
— Папа? А разве ты не видел?
— Нет, не видел.
— А он пришел. С бородой…
— С бородой? Так это Гришка.
— Ну, Гришка, папа — все равно.
— Нет, папа — это… еще говорят: отец. А то Гришка.
— Ты думаешь, если папа, так уж и имени у него нет? Твоего папу как зовут?
— Моего? Ага, это, как мама говорит? Мама говорит «Федя».
— Ну, у тебя отец Федя, а у нас Гриша.
— Гриша? Так это твоя мама так говорит, да?
— Ой, и глупый же ты! Мама! И мама, и все. Гришка, а мама — Варька.
Вася так ничего и не понял, но расспрашивать уже не хотелось. Да и Левик побежал вверх, а Вася вспомнил, что нужно возвращаться домой.
Взобравшись на свое крыльцо и открыв дверь, он столкнулся с матерью. Она внимательно на него посмотрела и не пошла за водой, как собиралась, а возвратилась в квартиру.
— Ну, рассказывай. Чего ты сегодня не такой какой-то?
Не спеша и не волнуясь, Вася рассказал о своих приключениях. Только в одном месте ему не хватило слов, и он больше показывал и изображал в мимике:
— Она как посмотрит! Как посмотрит!
— Ну?
— А потом как ударит… Вот сюда.
— Ну, и что?
— Ха! И сюда… Потом… я пошел, а она опять. Я тоже как ударю! А потом Варька пришла.
— Какая еще Варька?
— Кто ее знает какая. В очках. И Гришка. Это у них так называется, как ты папу называешь, Федя, так и они: Гришка и Варька. А Варька сказала: хороший мальчик, иди.
— Дела
— Серьезные дела, — подтвердил вася, мотнул головой перед матерью и улыбнулся.
Отец сказал:
— Так! Видишь, как Волгу строить! Что же ты дальше будешь делать?
Вася сидел на своем коврике возле игрушек и думал. Он понимал, что отец хитрит, не хочет помогать ему в его сложнейшей жизни. Но отец был для Васи образцом знания и мудрости, и Вася хотел знать его мнение:
— А почему ты не говоришь? Я еще маленький!
— Ты маленький, однако, ты не спрашивал меня, когда пошел меняться? Не спрашивал.
— Левик говорит: давай меняться. Я посмотрел, а там коробка.
— Дальше смотри: поменялся ты, а где твоя коробка? Где?
Вася засмеялся иронически над самим собою и развел руками.
— Коробки нету… Митя… спер.
— Что это за слово «спер»? По-русски говорят: украл.
— А это по-какому?
— А черт его знает, по-какому. Это так воры говорят.
— И Левик тоже так говорит.
— А ты на Левика не смотри. А сестра у него в художественном техникуме учится, так у нее эта коробка для кисточек. Видишь, какая история? А сестра тебя отколошматила, и правильно…
— Это виноват Левик и Митя.
— Нет, друг, виноват один мальчик: Вася Назаров.
— Ха! — засмеялся Вася. — Папа, ты неправильно говоришь, я вовсе не виноватый.
— Вася поверил Левику, человеку незнакомому, новому, чужому. Вася ничего не думал, развесил уши, коробку взял, да и второй раз уши развесил и рот открыл, как ворона на крыше. А тут еще Митя Кандыбин подвернулся. И коробки нету, и Васю побили. Кто виноват, спрашивается?
По мере того, как отец говорил, Вася краснел все больше и больше и все больше понимал, что виноват он. В этом его больше всего убеждали даже не слова, а тот тон, которым они произносились. Вася ощущал, что отец им действительно недоволен, а значит, виноват действительно Вася. Кроме того и слова кое-что значили. В семье Назаровых часто употреблялось выражение «развесить уши». Еще недавно отец рассказывал, как на заводе инструктор группы токарных, отец Мити Кандыбина, «развесил уши» и как по этой причине «запороли» сто тридцать деталей! Вася сейчас слово в слово вспомнил этот отцовский рассказ.
Он отвернулся, еще больше покраснел, потом несмело глянул на отца и улыбнулся слабо, грустно и смущенно. Отец сидел на стуле, поставил локти на колени и смеялся, глядя на Васю. Сейчас он показался Васе особенно родным и милым — так мягко шевелились его нежные усы и так ласково смотрели глаза.
Вася так ничего и не сказал. Он вдруг вспомнил, что маленькие гвоздики, подаренные отцом для постройки моста, некуда сложить. Они лежат просто на сукне неприятной бесформенной кучкой. Опершись на локоть, Вася рассмотрел хорошо эту кучку и сказал: