Книга Джунглей (сборник)

Киплинг Редьярд Джозеф

Именно в это место каждую ночь приходил Маугли, чтобы освежиться и побыть в обществе. В это время самый голодный из врагов мальчика не обращал на него внимания. Его не покрытая мехом кожа придавала ему особенно заморенный и жалкий вид. Его волосы выгорели на солнце до цвета пакли; его ребра выдавались, точно прутья на дне корзины; мозоли на коленях и локтях, на которые мальчик опирался, когда бегал на четвереньках, делали его тонкие высохшие ноги и руки похожими на узловатые стебли трав. Однако из-под спутанных волос Маугли смотрели спокойные, хладнокровные глаза; в это тяжелое время его советницей

была Багира; она велела ему держаться спокойно, охотиться не торопясь и никогда, ни по какому поводу не выходить из себя.

– Наступило дурное время, – в один раскаленный вечер сказала ему черная пантера, – но оно пройдет, только бы нам дожить до его окончания. Полон ли твой желудок, человеческий детеныш?

– Там есть кое-что, но мне от этого не лучше. Как ты думаешь, Багира, дожди забыли о нас и никогда больше не вернутся?

– Этого я не думаю. Мы еще увидим мохву в цвету и маленьких оленят, разжиревших на молодой траве. Спустимся к Скале Мира и послушаем новости. Ну, ко мне на спину, Маленький Брат!

– Теперь не время носить тяжести. Я еще могу стоять один, но… Право, мы с тобой не похожи на откормленных быков…

Багира взглянула на свой лохматый пыльный бок и шепнула:

– Прошлой ночью я убила вола под ярмом. Я до того ослабела, что, кажется, не решилась бы кинуться на него, будь он на свободе.

Маугли засмеялся:

– Да, мы теперь великие охотники, – сказал он. – Я с большой смелостью ем червей.

И они стали вместе спускаться, пробираясь через хрустящие кусты к берегу и к тем мелям, которые, как кружевной узор, разбегались повсюду от русла реки.

– Недолго проживет вода, – сказал подошедший к ним Балу. – Посмотрите на ту сторону. Вон тропинки, похожие на дороги человека.

На плоском противоположном берегу жесткая трава засохла на корню; ее стебли умерли и, стоя, превратились в мумии. Утоптанные тропинки оленей и кабанов, подходившие к реке, исчертили эту бесцветную низменность пыльными желобами, пробитыми в десятифутовой траве. Теперь, несмотря на ранний час, каждая из этих длинных аллей была заполнена животными, спешившими к водопою. Доносился звук кашля ланей и их детенышей, задыхавшихся от пыли, едкой, как нюхательный табак.

Подле излучины реки, близ заводи, окружавшей Скалу Мира, стоял Хати, дикий слон – страж Водяного Перемирия, со своими сыновьями; худыми и серыми казались слоны при лунном освещении; все они качались взад и вперед, все время качались. Немного позади Хати виднелись олени; за ними кабаны и дикие буйволы; на противоположном же берегу, где до самого края воды доходили деревья, было место плотоядных – тигров, волков, пантер, медведей и остальных.

– Всеми нами действительно управляет один Закон, – сказала Багира, входя в воду и глядя на ряды звенящих рогов и на линии широко раскрытых глаз там, где олени и кабаны, толпясь, толкали друг друга. – Хорошей охоты всем вам, кто одной крови со мной, – сказала пантера. Она вытянулась во всю свою длину, но один бок остался над водой; сквозь зубы Багира прибавила: – Не будь Закона, хорошо поохотилась бы я здесь.

Широко расставленные уши оленей уловили ее последнее замечание, и в их рядах послышался испуганный шепот:

– Перемирие! Помните – Перемирие!

– Спокойнее,

спокойнее, – проворчал Хати, дикий слон. – Перемирие держится, Багира. Теперь не время говорить об охоте.

– Кто знает это лучше меня? – проговорила черная пантера, глядя своими желтыми глазами вверх по реке. – Я дошла до того, что ем черепах. Я вылавливаю лягушек! Нгаайах! Мне жаль, что я не могу насыщаться зеленью.

– Как это было бы хорошо для нас, – проблеял юный олененок, родившийся в эту весну и очень недовольный положением вещей.

Как ни было несчастно население джунглей, все засмеялись, даже Хати; Маугли же, который, опираясь на локти, лежал в теплой воде, громко захохотал, взбивая ногами пену.

– Хорошо сказано, маленький будущий рогач, – промурлыкала Багира. – Я не забуду твоих слов, и по окончании Перемирия они послужат тебе на пользу. – И черная пантера внимательно вгляделась в темноту, чтобы позже узнать говорившего олененка.

Мало-помалу животные оживились. Можно было слышать, как фыркающий, беспокойный кабан требовал себе больше места; как буйволы кряхтели и разговаривали между собой, пересекая песчаные мели; как олени жалобно рассказывали о своих долгих блужданиях, о таких долгих поисках пиши, что их ноги разболелись. Время от времени они задавали вопросы плотоядным, но все новости были плохи. Ревущий горячий ветер джунглей проносился между камнями, стучал ветвями и разбрасывал мелкие веточки и пыль по поверхности воды.

– Люди тоже умирают подле своих плугов, – сказал один молодой олень. – Проходя в сумерках на пороге ночи, я видел троих. Они лежали неподвижно, и подле них были их волы. Через некоторое время мы тоже затихнем.

– Вода в реке еще понизилась с прошедшей ночи, – заметил Балу. – О Хати, видал ли ты когда-нибудь такую засуху?

– Она пройдет! Она пройдет! – ответил Хати, поливая водой свою спину и бока.

– Один из нас долго не выдержит, – сказал Балу и посмотрел на мальчика, которого он любил.

– Я? – с негодованием сказал Маугли и сел в воде. – У меня нет длинного меха, который прикрывал бы мои кости, но… но если бы с тебя, Балу, содрали шкуру…

При этой мысли Хати вздрогнул, а Балу строго сказал:

– Человеческий детеныш, неприлично говорить такие вещи преподавателю Закона. Меня никогда не видали без шкуры!

– Полно, я не хотел обидеть тебя, Балу; я только подразумевал, что ты походишь на кокосовый орех в оболочке, я же на тот же орех, только обнаженный. Видишь ли, твоя коричневая мохнатая оболочка… – Маугли сидел, скрестив ноги, и объяснял свои слова, по обыкновению размахивая рукой; Багира вытянула мягкую лапу и опрокинула мальчика в реку.

– Чем дальше, тем хуже, – сказала черная пантера, когда он, отдуваясь и отряхиваясь, поднялся из воды. – Сначала с Балу надо содрать кожу; потом Балу оказался орехом! Смотри, чтобы он не сделал того, что делают спелые кокосовые орехи.

– А что такое? – спросил Маугли, на мгновение забыв осторожность, хотя шутка об орехах одна из самых старых в джунглях.

– Разбивают голову, – спокойно сказала Багира и снова погрузила его в воду.

– Нехорошо делать своего учителя предметом шуток, – заметил Балу, когда Маугли в третий раз вынырнул из воды.