Книга Извращений
Шрифт:
– Зачем?
Патрон будет тяжело вздыхать, будто пробежал до этого марафон; он будет плеваться словами сквозь потоки вдохов и выдохов:
– Это была ошибка. Прости меня, но мир – ещё не готов к подобному. Иногда, искусство – может принести больше вреда, чем атомная бомба. Художники – играют с очень опасными инструментами: сознанием и душой… Разумеется, я заплачу.
Он выдохнет с такой силой, будто захочет сдуть пол и весь дом, в котором вы будете работать. Он начнёт пересчитывать деньги, медленно возвращая воздух необъятным лёгким. Он закончит считать и протянет тебе пачку банкнот.
– Я делал это не ради ваших бумажек, –
– Тогда, верните их, – сказав это, толстяк начнёт смеяться.
Ты дашь ему пощёчину и скажешь, тыкая пальцем прямо ему в лицо:
– Я запомнил, что нарисовал; и нарисую снова – для себя.
Его улыбка станет шире.
– У тебя – большое будущее, сынок. Но я скажу тебе: тебе никогда не удастся повторить то, что ты сегодня сделал при мне. Тебя ждёт шедевр, который перевернёт всё искусство. Но до него – ты ещё не дорос.
После этих слов, его улыбка исчезнет.
– А теперь, – скажет он, – вон отсюда.
Ты развернёшься и зашагаешь прочь – к выходу – подчеркнув свой гнев, стукнув ногой о двери. Ты тяжело вздохнёшь, упершись лбом в ладонь – от душевной боли. Затем, посмотришь в небо – ты всегда находил утешение в высоте.
У тебя в куртке: будут деньги, о которых ни один псевдо-богемный каляка-маляка не сможет и мечтать. И кто скажет, что ты потеряешь после этого власть над миром?! По крайне мере – ты всё ещё будешь принадлежать себе. А тогда – это будет самым важным.
Ты захочешь развлечься – дать отдых телу и духу. На твоём лице проскользнёт та самая улыбка, которая сделает мокрыми юбки не одного десятка женщин. В этом изгибе рта – поэт прочёл бы всё лёгкость и беспечность бытия. Ты достанешь фотографию девушки, которую будешь помнить до своего шестидесятилетия; и скажешь ей, которая стояла тогда по ту сторону фотоаппарата в далёком прошлом:
– Этот закат – я посвящаю тебе.
Ты ещё долго будешь стоять на месте и рассматривать улыбающееся по ту сторону времени тебе лицо. Ты спрячешь этот маленький листочек пять-на-пять только тогда, когда перед тобой остановится машина, формой – больше напоминающей тигра. И из рёбер короля железобетонных джунглей – выйдут люди-пингвины в тёмных очках. Ты захочешь спрятаться от них – исчезнуть, что бы и следа от тебя не осталось на этой земле. Ты бросишься бежать. Они, едва повернув голову – последуют за тобой. Но эти районы, не смотря на преимущество людей-пингвинов, ты будешь знать лучше них. Скрывшись в тайном переулке, ты пробежишь ещё несколько сотен метров, так и не сбавив свой бешеный темп. Но ты не учтёшь тот факт, что бежал по кругу и стремительно возвращался к машине-тигру. Ты почувствуешь, как холодный пот становится сталью – и разрезает твоё тело тысячи красных лепестков. После этого, ты медленно начнёшь отходить назад, стараясь не издать ни звука. В ночной темноте, у тебя перед глазами предстанет вывеска бара «Egypt Shadow». Ты, недолго думая, прячешься среди шумных ночных тусовок города.
Бар будет наполовину пустым; но тебе покажется, что он был более чем наполовину полон. Ты будешь вглядываться в акульи лица посетителей, отчаянно пытаясь найти в них хоть каплю поддержки – но они и бровью не шелохнут, чтобы обозначить, что признают твоё существование. Когда ты совсем отчаешься найти поддержку и почувствуешь себя самым одиноким беглецом во вселенной, ты обнаружишь за столиком в углу этого подвала,
– Сдарова, Монро! – крикнешь ты ему, имея в виду не «здоровье», а «с даром своим я тебя поздравляю».
Ражаев после этих слов – подымит глаза от полупустого стакана с бурбоном.
– А, это ты.
От нервов, ты возьмёшь его полуполный стакан и не оставишь другу ни капли.
– Позволишь присоединиться? – скажешь ты после.
– Я хотел провести этот вечер один, а не с каким-то нищим художником, которого ещё нужно вспомнить. Но ладно уже – если сел – так оставайся. Официант, русской водки нам, – он улыбнётся тебе и подойдёт опасно близко к твоему лицу, – я давно тебя не видел, зайчик.
Будучи осведомлённым о бисексуальных предпочтениях твоего русского друга, ты не обидишься на его вызывающее обращение и, из вежливости, поинтересуешься:
– Как дела в бизнесе?
Этот вопрос заставит Ражаева сменить улыбку на морщины на лбу.
– Всё довольно неплохо, – скажет он, добавив, – мои убытку в прошлом году составили всего полмиллиона – а это даёт возможность и для более оптимистичных прогнозов в будущем, – когда официант принесёт вам водку, Ражаев осушит свой стакан залпом до дна и спросит, – а как там твоя «работа», дорогуша? Ты ведь всё ещё рисуешь?
– Да, но с этим – всё так же плохо, как и у тебя. Сегодня, к примеру, выполнял заказ одному толстяку. Так буквально превратил мою работу в щепки и тряпки, – ты сделаешь глоток водки, – а это, если честно, была моя лучшая работа. Я вложил в неё душу.
– А что там было нарисовано?
Ты постараешься вспомнить – и рассмеёшься оттого, что не сможешь.
– Я уже забыл – представляешь?!
Ты допьёшь свою водку. Русский авторским жестом попросит ещё. Ты скажешь, чуть погодя:
– Лучше вообще об этом не думать. Хорошо хоть – этот козёл заплатил мне.
Ты достанешь из своей куртки внушительных размеров пачку банкнот. Ражаев хмыкнет:
– В былые времена – я зарабатывал такую за час.
– А сейчас – теряешь за полчаса?
Он начнёт мотать головой, будто змея, танцующая под дудку заклинателя.
– Ты, я погляжу, теперь уже – не бедный художник, – он подымет стакан с водкой, – так выпьем же за твою небедность.
– И выпьем за твоё финансовое процветание!
После ещё нескольких ударов, Ражаев спросит тебя:
– А как там дела на личном фронте у уличного артиста?
– Фу-ух, – попытаешься ты привести себя в порядок, – я об этом особо сейчас не думаю. Мне нужно найти свою сестру.
– О чём ты, – закатится нездоровым смехом твой русский.
– Ты разве не знал? Моя сестра – пропала год назад – и я должен её найти.
– Кому должен, дорогуша?
Ты подумаешь:
– Себе – как минимум.
Зал, освещённый кислотно-красной и синей подсветкой, разукрашенный во мрак, заполнится электронной музыкой. Как только ты окунёшься в неё на пьяную голову, тебе покажется, что чем-то – это звучание напоминает средневековые мелодии. Точно. Ты услышишь хорошо знакомые тебе ноты, спрятанные под звук музыкального компьютера. Это будет старая прелюдия, написанная забытым композиторов в доисторические времена – написанная, чтобы наполнить сердца верующих Богом. Теперь, она наполняет разум одиноких алкоголиков и всей их компании – красками и бесформенными картинами.