Книга мертвых
Шрифт:
Женщина поднялась с колен.
– А я Сьюзан Ломбарди, из Администрации по контролю профессиональной безопасности и здоровья.
– Могу я узнать, что вы здесь делаете?
– Мы берем пробы на вредные вещества – токсины, микробы и так далее.
– Вот как? И в связи с чем возникла такая необходимость?
Сьюзан пожала плечами:
– Насколько мне известно, это задание полицейского управления Нью-Йорка. Причем очень срочное.
– Понятно. Благодарю вас.
Нора отвернулась, и Сьюзан Ломбарди продолжила свою работу.
– Странно, – задумчиво произнесла
– Скорее всего так и есть. Однако странно, что меня никто не предупредил.
Но Виола уже отвернулась и не услышала ее последних слов.
– Посмотрите, какой прекрасный сосуд для мази! В Британском музее нет ничего подобного! – С этими словами она бросилась к витрине с покрытым росписью сосудом из гипса, на крышке которого был изображен лев, приготовившийся к прыжку. – О Господи, это же орнамент самого Тутмоса! – Виола опустилась на колени, с восторгом разглядывая артефакт.
В облике Виолы Маскелин было что-то освежающее, живое, даже мятежное. Нора окинула взглядом ее старые брюки и выцветшую рубашку, вспомнила об отсутствии косметики и невольно подумала: интересно, эта женщина всегда будет являться в музей в таком виде? Она абсолютно не соответствовала образу того консервативного надутого британского археолога, который создала себе Нора.
Виола… Виола Маскелин… Имя казалось ей странно знакомым и словно о чем-то напоминало… От кого она его слышала? От Мензиса? Нет, не от него, от кого-то еще…
И вдруг она вспомнила.
– Это вас похитил человек, укравший коллекцию алмазов! – выпалила Нора, не успев как следует подумать, и тут же покраснела.
Виола поднялась и медленно отряхнула пыль с колен.
– Да, это была я.
– Простите, не понимаю, как у меня это вырвалось…
– На самом деле я даже рада, что вы об этом упомянули. Лучше уж выяснить все сразу и больше об этом не говорить.
Нора чувствовала, как пылают ее щеки.
– Все в порядке, Нора. Правда. Честно говоря, это было еще одной причиной, по которой я с радостью согласилась на эту работу и прилетела в Нью-Йорк.
– В самом деле?
– Для меня это как падение с лошади: если хочешь продолжать скакать верхом, нужно сразу же снова сесть в седло.
– Мне нравится такой подход. – Нора помолчала, потом спросила: – Значит, вы подруга Пендергаста?
Теперь настала очередь краснеть Виоле Маскелин.
– Можно сказать и так.
– Мы с мужем, Биллом Смитбеком, хорошо знаем специального агента Пендергаста, – пояснила Нора.
Виола взглянула на нее с интересом.
– Правда? А как вы познакомились?
– Я помогала ему в расследовании, которое он вел несколько лет назад. То, что с ним случилось, просто ужасно! – Помня о просьбе Билла, Нора не упомянула, чем занимается ее муж.
– Агент Пендергаст – еще одна причина моего возвращения, – тихо сказала Виола и замолчала.
Завершив обход погребальной камеры, они быстро проверили экспонаты в соседних. Нора посмотрела на часы:
– Уже час. Не хотите ли перекусить? Мы пробудем здесь как минимум до полуночи, а
Услышав это, Виола улыбнулась:
– Ну что ж, Нора, тогда вперед!
Глава 40
Специальный агент Пендергаст лежал с открытыми глазами в душной темноте сорок четвертой камеры, в самой глубине одиночного блока Херкморского федерального исправительного учреждения. Темнота не была абсолютной: на потолке замер неподвижный бледно-желтый прямоугольник – проникший сквозь единственное окно отблеск яркого света, заливающего территорию тюрьмы. Из соседней камеры продолжало доноситься постукивание, теперь приглушенное и задумчивое, – этакое скорбное адажио, которое, как ни странно, помогало Пендергасту сосредоточиться.
Его чуткий слух улавливал и другие звуки: лязг стали, захлебнувшийся вдали испуганный вскрик, чей-то непрекращающийся кашель, шаги охранника, совершающего обход. Огромная тюрьма отдыхала, но не спала. Это был особый мир со своими правилами, законами, ритуалами и привычками.
Вскоре Пендергаст заметил появившуюся на противоположной стене дрожащую зеленую точку – луч лазера, направленный в окно с большого расстояния. Вскоре точка замерла, а через несколько секунд стала мигать. Пендергаст привычно читал закодированное послание, и лишь его участившееся дыхание свидетельствовало о том, что сообщение содержало важную для него информацию.
Точка исчезла так же внезапно, как и появилась, и в темноте прозвучало единственное слово, произнесенное шепотом: «Прекрасно».
Пендергаст закрыл глаза. Завтра в два часа дня во дворе номер четыре ему предстояло вновь столкнуться с членами шайки Лакарры «Выбитые зубы», после чего – если, конечно, он останется жив – его ожидало еще более серьезное испытание.
Сейчас же ему нужен сон.
Используя особый секретный вид медитации – чон-рэн, – Пендергаст сосредоточился на боли в сломанных ребрах, после чего отключил ее поочередно в каждом ребре. Затем его сознание сфокусировалось на растянутой мышце плеча, колотой ране в боку, покрытом синяками и ссадинами лице. Огромным напряжением воли Пендергаст один за другим заблокировал и выключил все участки боли.
Он не мог позволить себе расслабиться – впереди его ждал очень трудный день.
Глава 41
Старинный особняк в стиле бю-арт на Риверсайд-драйв мог похвастаться множеством просторных залов, но самой большой была все же широкая галерея, занимающая всю фронтальную часть второго этажа. В стене, выходящей на улицу, было несколько огромных, от пола до потолка, окон, заклеенных и закрытых ставнями. Арки в противоположных концах соединяли галерею с остальными помещениями старого дома, а между ними тянулась непрерывная череда портретов в натуральную величину, написанных маслом. Тусклый свет электрических канделябров дрожал на тяжелых позолоченных рамах, а из невидимых колонок лились фортепианные аккорды – энергичные, напряженные и дьявольски сложные.