Книга Нового Солнца. Том 1
Шрифт:
Я вспомнил о тех минутах перед камерой Теклы, пока из-под ее двери не показалась пурпурная струя крови, но кивнул.
– Ты знаешь, как ее арестовали? Текла рассказала мне все в подробностях, и я передал ре слова, ничего не опустив.
– Понятно, – пробормотала Tea и с минуту молчала, вперив немигающий взор в бегущую воду. – Конечно, я тоже скучала по придворной жизни. И вот теперь, когда я слышу обо всех этих людях и как они завернули мою сестру в гобелен – именно в гобелен, – я понимаю, почему оставила эту жизнь.
– Она тоже скучала по ней, – сказал я. – Во всяком случае, она
Лицо Tea исказилось горькой усмешкой.
– Я здесь так наохотилась, что хватило бы на десять жизней. Но когда Водалус станет Автархом, я буду его супругой. И тогда я буду снова гулять у Кладезя Орхидей, но теперь уже со свитой из пятидесяти дочерей экзультантов, развлекающих меня пением. Хватит об этом. Еще долго ждать – не меньше нескольких месяцев. А пока я имею… то, что имею.
Она хмуро взглянула на нас с Ионой и очень грациозно поднялась, показав жестом, чтобы мы оставались сидеть.
– Я рада была узнать, что произошло с моей сводной сестрой. Дом, о котором ты говорил, теперь мой, хотя я не могу предъявить на него права. В знак благодарности я хочу предупредить тебя об ужине, который вам скоро предстоит разделить с нами. Мне показалось, ты не обратил внимания на намеки Водалуса. Ты понял что-нибудь?
Иона молчал, а я отрицательно покачал головой.
– Если мы с нашими союзниками и правителями, которые ждут в своих владениях под волнами, одержим победу, то должны будем располагать всеми знаниями прошлого. Ты знаешь, что такое аналептик альзабо?
Я ответил:
– Нет, шатлена, но я слышал сказки про зверя с таким же прозвищем. Поговаривают, он, обладая даром человеческой речи, приходит по ночам к дому, где умер ребенок, и просится внутрь.
Tea кивнула.
– Животное это привезли со звезд очень давно, как привозили многое другое на благо Урса. Разума у этого зверя не больше, чем у собаки, а может, и меньше. Но он раскапывает могилы и питается трупами. И, насытившись человеческим мясом, он перенимает, по крайней мере на время, язык и повадки людей. Аналептик альзабо делают из железы, расположенной у основания черепа этого животного. Теперь понимаешь, о чем я?
Когда она ушла, мы с Ионой не могли взглянуть друг другу в глаза. Оба мы сообразили, что за пир ждет нас нынешней ночью.
Глава 11
Текла
Как мне показалось, мы сидели еще довольно долго, хотя, вероятно, всего несколько минут. Я больше не в силах был выносить то, что чувствовал, и бросился к ручью. Опустившись на колени на мягкую землю, я изверг из себя обед, который делил с Водалусом. В моем желудке уже ничего не оставалось, но я еще долго стоял на коленях, корчась в судорогах, дрожа с ног до головы, и без конца полоскал рот, плескал в лицо холодной чистой водой, до тех пор пока ручей не унес все без остатка.
Почувствовав наконец, что могу встать, я вернулся к Ионе.
– Нам надо уходить.
Казалось, ему жаль меня, и, наверное, так оно и было.
– Повсюду люди Водалуса.
– Я вижу, на тебя это не так сильно подействовало. Но ты же слышал, кто их союзники. К тому же, может быть, этот Гуниальд солгал.
– Нет, не солгал. Я слышал, как наши сторожа пробираются между деревьями. Северьян, у тебя есть меч, а у меня нож, но люди Водалуса вооружены луками. Почти у всех, кто сидел с нами за столом, они были. Мы, конечно, можем попробовать прятаться за стволами, как аловаты…
Я понял, что он имеет в виду, и продолжил за него:
– Но аловатов стреляют при свете дня.
– Да, зато никто не охотится на них ночью. Еще одна стража – и стемнеет.
– Тогда ты пойдешь со мной? – спросил я, протягивая ему руку. Он пожал ее.
– Северьян, мой бедный друг, ты говорил, что видел Водалуса, эту шатлену и еще одного человека у разоренной могилы. Неужели ты не понял, что они собираются Делать со своей добычей?
Наверное, я понял, но прогнал от себя эту догадку, казавшуюся тогда неуместной. Теперь мне нечего было сказать, да я и не мог думать ни о чем – только мечтал, чтобы поскорее наступила ночь.
Но посланные за нами люди подоспели раньше: четверо жилистых парней с бердышами, по виду – из крестьян, и пятый – с офицерским эспадроном, чем-то смахивавший на армигера. Возможно, эти люди были в толпе, окружавшей помост, и вместе со всеми наблюдали за нашим прибытием. Во всяком случае, они явно не желали рисковать и окружили нас, держа оружие наготове, хоть и приветствовали нас как друзей и соратников. Иона вел себя как нельзя лучше. Пока нас вели по лесным тропинкам, он без умолку болтал со спутниками. Я же не мог думать ни о чем, кроме предстоящего испытания. Я с трудом переставлял ноги, будто шел, чтобы воочию наблюдать конец света.
За время пути Урс повернулся спиной к солнцу. Через густые кроны не проникал ни один звездный луч, но наши проводники так хорошо знали дорогу, что даже не замедлили шага. Я то и дело порывался спросить у них, будут ли нас принуждать разделить эту трапезу, хотя и так знал, что отказаться или даже выразить подобное желание означало бы навсегда лишиться доверия Водалуса, свободы, а может, и жизни.
По мере того как я приходил во все большее отчаяние, пять наших сторожей, которые вначале не очень-то охотно отвечали на шуточки и прибаутки Ионы, становились все веселее, словно держали путь в питейное заведение или в бордель. И хотя я ясно слышал в их голосах нетерпение, фразы, которыми они обменивались, оставались для меня столь же непонятными, как разговор распутников – для малолетнего ребенка.
– Далеко нынче собираешься? Опять совсем потонешь? – Это произнес кто-то сзади – просто голос из темноты.
– Клянусь Эребусом, я собираюсь нырнуть так глубоко, что вы меня до зимы не увидите.
Я узнал голос армигера:
– Кто-нибудь из вас ее видел? – Если в остальных голосах слышалось только грубое вожделение, то в этих простых словах звучала невыносимая жажда. Так спрашивает о потерянном доме заблудившийся путник.
– Нет, Вальдграв. Другой голос:
– Алкмунд говорил, что в самый раз – не старая и не слишком молоденькая.