Книга о табу на знание о том, кто ты
Шрифт:
Но при этом они сталкиваются с тем же затруднением: кому решать? Что движется, галактики или пространство? Тот факт, что ни одно решение не может быть окончательным, сам по себе является ключом к ответу на вопрос. И дело не в том, что расширяются и галактики, и пространство, можно подумать, они представляют собой два независимых действующих лица. Правильный ответ звучит так: расширяется то, что мы можем неуклюже назвать галактики/пространство или вещество /пространство.
Эта проблема возникла потому, что мы задали вопрос неправильно. Мы исходили из предположения, что вещество - это одно, а пространство, или пустота, - другое. Затем оказалось, что пространство - это не просто отсутствие вещей, потому что вещи вообще не могут существовать без него. Таким образом, наша ошибка в самом начале состояла в том, что мы начали представлять себе вещество и пространство как две различные
Аналогично можно подойти и к древней задаче о причине и следствии. Мы верим в то, что каждая вещь и каждое событие должны иметь причину - то есть другие вещи и события, которые в свою очередь являются следствиями чего-то иного. Но как причина приводит к следствию? Положение осложняется еще и тем, что если предположить, что все мои действия представляют собой последовательность обусловленных событий, тогда их причина теряется где-то в неизмеримом прошлом. Если это все в действительности так и есть, я не могу ничего изменить, потому что все мои поступки обусловлены прошлым. Я просто являюсь марионеткой, которую дергают за веревочки, уходящие далеко в те времена, о которых я не имею ни малейшего представления.
И снова, как и в предыдущий раз, проблема возникает в результате того, что мы неправильно задали вопрос. Предположим, что есть где-то человек, который никогда в своей жизни не видел кошки. Но вот он получил возможность понаблюдать через щелочку в заборе, как она проходит по другую сторону от забора. Вначале он видит голову, затем не так отчетливо очерченное туловище и наконец хвост. Поразительно! Кошка поворачивается и проходит мимо щелочки снова, и опять наблюдатель видит вначале голову, а затем хвост. В результате своих наблюдений он приходит к выводу, что событие, называемое "голова", является неизменной и обязательной причиной события, называемого "хвостом", которое таким образом оказывается следствием "головы". Это бессмысленное и запутанное описание появляется тогда, когда мы не видим, что голова и хвост существуют вместе и составляют вместе с туловищем одну целую кошку.
Кошка не появилась на свет в виде головы, которая впоследствии стала причиной своего хвоста. Она родилась вся одновременно в виде одного животного с головой и хвостом. Наш наблюдатель испытал затруднение при описании кошки, потому что он рассматривал ее через узенькую щелочку, ширина которой не дает возможности видеть все животное сразу.
Эта щелочка в заборе очень напоминает то, как мы обозреваем мир с помощью сознательного внимания, потому что когда мы сосредоточиваемся на чем-то одном, мы игнорируем все остальное. Внимание - это ограничение диапазона восприятия. Это способ рассмотрения жизни по кусочкам, используя при этом память для того, чтобы соединить эти кусочки вместе. Изучение мира с помощью сознательного внимания похоже на то, как темную комнату обследуют при помощи фонарика с очень узким лучом света. Восприятие, ограниченное таким образом, имеет одно преимущество: оно ярко и точно фокусируется. Но за это приходится платить тем, что оно может обозревать мир только по частям, переходя последовательно от одной детали к другой. А там, где не оказывается никаких деталей - в пустом пространстве на гладкой поверхности - оно почему-то начинает скучать и искать какие-то примечательные особенности. Следовательно, внимание представляет собой нечто подобное сканирующему механизму радара или развертке на телеэкране. Исследования Норберта Винера и его коллег дают некоторые подтверждения того, что мозг действительно опирается в своей работе на похожие процессы.
Сканирующий метод наблюдения мира по частям убеждает того, кто им пользуется, в том, что мир является огромной коллекцией отдельных объектов, которые называют вещами или событиями. Мы часто говорим, что человек может мыслить только об одном предмете в каждый конкретный момент времени. Дело в том, что, глядя на мир по кусочкам, мы привыкли считать, что он состоит из отдельных объектов. Тем самым мы поставили себя перед необходимостью решать задачу о том, как эти объекты связаны друг с другом и каковы между ними причинно-следственные отношения. Но эта проблема не возникла бы вообще, если бы с самого начала помнили, что разделение мира на независимые части, вещи и события, причины и следствия - это просто способ его описания. Мы не видим мир целостно, как кошку, которая обладает одновременно и хвостом и головой.
Мы говорим также о внимании как о выделении. Выделить означает заметить и начать рассматривать какой-то один аспект восприятия или какую-то одну черту мира, как что-то более примечательное и важное, чем все остальное. Эти аспекты восприятия и черты мира приковывают к себе наше внимание, а все остальное мы игнорируем - вот почему сознательное внимание является не-видением (то есть неведением), хотя оно и дает нам ясную картину того, к чему мы решили обратиться. Физически мы видим, слышим, обоняем, пробуем на вкус и осязаем множество деталей, которые никогда не замечаем. Ты можешь проехать в автомобиле тридцать миль, разговаривая все это время с другом. При этом ты замечал и запоминал только содержание вашей беседы, но каким-то образом тебе все это время удавалось реагировать на окружающую обстановку: обгонять другие машины, останавливаться на светофорах и делать много других действий, не замечая их, или, другими словами, не фиксируя на них луч своего сознательного внимания. Подобно этому ты можешь поговорить с кем-нибудь на вечеринке и совсем не запомнить, во что он или она были одеты, потому что этот человек ничем не заинтересовал тебя и не показался тебе важной персоной. Однако не вызывает сомнений тот факт, что твои глаза и нервы реагировали как-то на его внешний вид. Ты смотрел, но фактически не видел.
Создается впечатление, что мы замечаем что-то только тогда, когда одновременно проявляются два фактора, одним из которых является требование, чтобы деталь была интересной и важной. Второй фактор, который должен присутствовать параллельно с первым, состоит в том, что объект, на который мы обращаем внимание, должен обладать названием. Название дается с помощью системы характеристик - слов, чисел, знаков, простых образов (таких как квадратики и треугольнички), музыкальных нот, букв, иероглифов (как в китайском языке) и других наборов отличительных особенностей - таких, например, как палитра цветов и оттенков. Все эти символы дают нам возможность классифицировать наши отдельные частички восприятия. Это ярлычки на тех полочках, где все эти вещи хранятся в нашей памяти. Вот почему очень трудно бывает заметить то, для чего у нас нет обозначения. У эскимосов есть пять слов для обозначения различных типов снега, потому что они живут в той местности, где эти различия заметны и важны. Но в языке ацтеков для снега, дождя и града используется лишь одно слово.
Так что же управляет нашим выбором замечать или не замечать какую-то деталь? Во-первых, ее значимость для выживания, благоприятность для социального статуса и выгодность для наших личных интересов (о чем у нас будет возможность поговорить позже). И во-вторых, необходимо еще присутствие этой детали в описательной структуре и логической системе представления, которую мы унаследовали от людей нашего общества и культурной среды. Ведь очень трудно заметить что-то такое, для чего в нашем языке нет какого-нибудь обозначения - словесного, математического или музыкального. Вот почему мы заимствуем слова из других языков. В английском языке, например, нет обозначения для переживания, которое японцы называют югэн. Поэтому понять то, что они описывают этим словом, мы сможем только тогда, когда сами откроемся для подобных переживаний.[5]
Таким образом есть все основания полагать, что существует бесчисленное множество аспектов и измерений мира, на которые наши органы чувств реагируют без привлечения сознательного внимания. Кроме того, в природе существуют вибрации (подобные космическим лучам), длины волн которых таковы, что органы чувств человека вообще не могут их воспринять. Если бы кто-то осознал все эти вибрации сразу же, он бы оказался в сущем аду. Ведь это было бы подобно такой игре на фортепиано, при которой музыкант постоянно стучит по всем клавишам сразу. Однако можно выделить два фактора, которые нам совсем не помешало бы осознать. Ведь подверженность иллюзии коренится именно в том, что мы игнорируем эти факторы. Речь здесь идет об иллюзии это, о неспособности видеть, что каждый из нас представляет собой замаскированное Я.
Первый фактор, который ускользает от нашего сознания, состоит в том, что так называемые противоположности - свет и тьма, звучание и тишина, объекты и пространство, наличие и отсутствие, внешнее и внутреннее, появление и исчезновение, причина и следствие - суть взаимосвязанные полюса или аспекты одного и того же. Однако для обозначения этой Сущности у нас нет более подходящего слова, чем такие туманные понятия, как Существование, Бытие, Бог или Первооснова Бытия. По большей части все эти концепции остаются расплывчатыми идеями, которые не соответствуют у человека никаким ярким переживаниям.