Книга песчинок. Фантастическая проза Латинской Америки
Шрифт:
«Воздействие моего аппарата на человеческие, животные и растительные излучатели подтверждает гипотезу о том, что подобия обладают живой душой».
Поистине, надо обладать чрезвычайной смелостью и силой воли (близкой к безволию), чтобы заявить подобное прямо в глаза своим жертвам; но разве не естественно ожидать подобной чудовищной выходки от человека, который, весь во власти своей идеи, подготавливает коллективное самоубийство, причем берет на себя право решать за всех — «да» или «нет».
В чем заключалась его цель? Использовать момент, когда все собрались вместе, чтобы затем проводить вечность в приятном обществе, или была еще другая — тайная, до которой мне не удалось докопаться? Если таковая и была, то в конечном счете
Думаю, теперь ясно, из кого состоял погибший экипаж судна, расстрелянного крейсером «Намура»: Морель использовал собственную гибель и гибель своих друзей, чтобы подтвердить слухи о якобы существующем на острове очаге смертельной болезни, слухи, которые он сам предварительно распустил, чтобы обезопасить свой аппарат и свое бессмертие.
Но если все мои столь стройные и логичные рассуждения верны, это значит, что Фостин умерла, что нет никакой другой Фостин, кроме этого подобия, для которого я не существую.
В таком случае жизнь для меня невыносима. Разве смогу я и дальше выносить эту пытку: видеть Фостин так близко и знать, что она так далека? Где искать ее? Вне этого острова Фостин нет, она растаяла, как жесты и сны ее не ведомого мне прошлого.
В начале этой рукописи я записал:
«Печально, но мои записки становятся похожи на завещание. И уж если мне придется смириться с этим, постараюсь, чтобы все мои утверждения выглядели обоснованно и чтобы никто, хоть раз заподозрив меня во лжи, не подумал, что я лгу, говоря, что осужден несправедливо. И, предпослав своему сообщению девиз Леонардо «Ostinato rigore» [164] , продолжу рассказ».
164
Эпиграфа в начале рукописи нет. Быть может, дело в забывчивости автора? Не знаем; и, как и во всех сомнительных случаях — даже рискуя навлечь на себя критику,— сохраняем верность оригиналу. (Примеч. изд.)
Мой удел — скорбь и смерть от собственных рук; но я помню суровые слова девиза.
В дальнейшем я попытаюсь исправить все ошибки и пояснить то, что прозвучало недостаточно ясно, приблизившись таким образом к идеалу краткости и точности, которым руководствовался с самого начала.
О приливах. Я прочитал книжицу Белидора (Бернарда Фореста де). Она открывается общим описанием этого явления. Признаюсь, что здешние приливы более склонны следовать теории Белидора, чем моей. Следует учесть, что я никогда не занимался приливами специально (кроме как, может быть, в колледже, где все занимались кто чем хотел) и описал их на первых страницах этого дневника, лишь когда они только начали меня беспокоить. Раньше, когда я жил на холме, они не представляли опасности, и если бы я ими заинтересовался, у меня бы не хватило времени вести длительные наблюдения (прочих опасностей было предостаточно).
В соответствии с Белидором, приливы достигают наибольшей силы два раза в месяц — в полнолуние и в новолуние, и дважды в месяц — в дни лунных четвертей — они минимальны.
Иногда в течение семи дней после новолуния или полнолуния может наблюдаться метеорологический прилив (как следствие сильных ветров или дождей): конечно, именно это заставило меня ошибочно предположить, что большие приливы случаются раз в неделю.
Объяснение нестабильности ежедневных приливов. По Белидору, прилив наступает на пятьдесят минут позже в дни молодой луны и на пятьдесят минут раньше, когда луна на ущербе. Применительно к острову это не совсем так: полагаю, что опережение или задержка составляют от пятнадцати до двадцати минут в день; не имея измерительной аппаратуры, я все же привожу скромные результаты моих наблюдений; быть может, дополнив их, ученые смогут сделать какой-нибудь полезный вывод, который поможет
В этом месяце было множество больших приливов: два лунных, остальные — метеорологические.
Появление и исчезновение подобий. Первое и последующие: подобия проецируются машинами; машины приводятся в действие энергией приливов.
После более или менее продолжительного периода, когда приливы были невелики, произошел ряд приливов, достигнувших «мельницы» на болоте. Машины заработали, и пластинка вечности начала вращаться с того момента, на котором она остановилась.
Если речь Мореля приходится на последнюю ночь недели, то первое появление состоялось в ночь третьего дня.
Отсутствие подобий в течение длительного периода, предшествовавшего первому появлению, вероятно, можно объяснить тем, что режим приливов меняется в зависимости от солнечных циклов.
Двойное солнце и двойная луна. Поскольку неделя повторяется в течение всего года, можно наблюдать не совпадающие по фазам светила (а также людей, мерзнущих в жаркие дни, купающихся в заросшем бассейне, танцующих под дождем среди молодой поросли). Если даже остров скроется под водой — за исключением мест, где находятся машины и проекторы,— то и подобия, и музей, и сам остров будут видны по-прежнему.
Не уверен, но возможно, что чрезмерная жара в последние дни объясняется наложением температур: текущей и той, что была во время съемки [165] .
Деревья и другие растения. Те, что подверглись съемке, засохли; многолетние растения (цветы, травы) и деревья буйно разрослись.
Заклинивший выключатель и задвижки. Неподвижные шторы. К задвижкам и выключателям вполне приложимо мое давнее замечание относительно дверей: «Если они были заперты в момент съемки, то остаются запертыми и во время проекции».
165
Гипотезу о наложении температур не следует отвергать категорически (присутствие даже небольшого нагревателя в жаркий день невыносимо), но я думаю, причина в другом. События происходили весной; вечная неделя записывалась летом; при проекции аппарат воспроизводит летнюю температуру. (Примеч. изд.)
Шторы неподвижны по той же причине.
Человек, который гасит свет. Человек, который гасит свет в комнате напротив комнаты Фостин,— Морель. Он входит и какое-то время стоит возле кровати. Если читатель помнит, в моем сне все это делала Фостин. Досадно так спутать Фостин и Мореля.
Чарли. Несовершенные призраки. Сначала я не сталкивался с ними. Наконец я, кажется, натолкнулся на их пластинки. Я не ставлю их. Впечатление может оказаться удручающим; к тому же они могут (или смогут) оказаться лишними.
Испанцы, которых я видел в столовой. Это служащие Мореля.
Подземная камера. Зеркальная ширма. Я слышал, как Морель говорил о том, что они используются для оптических и акустических экспериментов.
Французские стихи, которые читает Штёвер:
Ame, se souvient-il, au fond du paradis, De la gare d’Auteuil et des traits de jadis [166] .166
Душе в раю припомнится ль хоть раз Вокзал Отёй и расставанья час? (фр.)