Книга пяти колец. Том 2
Шрифт:
— Ты умираешь ученик. Яд паучихи силен, сейчас лишь твоя страсть, позволила тебе подняться осознай свой путь, вспомни мое видение и победи. Убей эту суку во имя Крылатого Отца и во имя своего величия.
Сплюнув под ноги кровавый ошметок, я поднял свою голову и посмотрел своему врагу прямо в глаза. Мое ядро бешено пульсировало, наполняя все меридианы моего тела безумной мощью. Я был готов сражаться с кем угодно. Шепот голодных дух превратился в безумные крики. Они кричали мне «Убей ее. Забери ее жизнь. Отдай эту жизнь нам брат. Мы поможем тебе».
Мои
— Я, Ву Ян, последний чемпион Великого клана Воронов, бросаю тебе вызов во имя Крылатого Отца и сохранения баланса. — хриплые, каркающие слова сами лились из моего рта и все мое естество было уверено, что я не зря трачу драгоценные секунды на этот вызов. Стоило, прозвучать последнему слову, как я рванул вперед совершенно не думая о защите. Все мои мысли были заполнены лишь одним — убить.
— Глупое мясо! — ее голос раздражал до безумия. С коротким рыком тварь атаковала мне на встречу.
Мир словно замедлился, я играючи ушел от одной лапы и тут резко скрутился, чтобы уйти от другой. Распрямляясь, мой локоть влетел в это мерзкое лицо, отбрасывая ее на пару шагов. Ощущения были, словно я пилот камикадзе атакующий американский авианосец. Мой путь — это путь смерти. Белая дева всегда будет со мной и пока я радую ее своим танцем, она будет забирать других.
Короткий разбег, прыжок и мое колено вновь отбрасывает ее. Уход и яростная атака всех ее лап, проходит мимо. Я поймал ритм. Мое сердце толчками гнало загустевшую кровь по моим жилам, а ядро наполняло меня энергией.
Шаг, удар. Уйти от атаки, сместиться в слепую зону и тут же взорваться серией ударов. Паучиха была опасным врагом. Наверное самым опасным из тех с кем я сражался, но она слишком надеялась на свои новые конечности и когти с копейной заточкой.
Я дрался так, как никогда в жизни. Каждое ее движение, я ощущал как ветер несущий смерть. Каждый новый шаг, я делал словно повинуясь текущему потоку энергии. Мое сердце горело яростию огня позволяя мне уходить от ее ударов с ловкостью которой у меня никогда не было. Моя кожа была словно из металла, несмотря на мощь моих ударов я совершенно не чувствовал боли.
Атака шла за атакой, а на моих губах был звериный оскал. Тварь не могла сдержать моего натиска и постоянно отступала. Ноги, руки, локти, колени, голова — все шло вход. Во мне зрела уверенность, что стоит мне хоть на секунду сбавить натиск и моя смерть будет крайне мучительной.
С каждой секундой мир становился все более и более красным. Все в округе стало багрово-красным. Красный, белый, да хоть черный. Мне плевать! Я убью эту тварь!
— Ян, у тебя осталось около шестидесяти ударов сердца. Потом ты умрешь. — раздался голос предка. Он был в облике призрачного ворона кружащегося со своими братьями над схваткой. Так же как я видел его смертельную схватку.
Вновь мой дух слился с духом призрачного ворона и теперь я ясно видел всю картину сверху. Мое тело атаковало с яростью обреченного, а паучья тварь лишь защищалась. Из каждой поры медленно сочилась кровь, она капала из ноздрей, ушей, даже из глаз. В духовном состоянии до меня наконец-то дошло — она лишь изматывает меня, позволяя яду сделать свою грязную работу. Стоило этой мысли появиться в голове, как на меня словно вылили ушат ледяной воды. Если бой будет продолжаться в той же манере, я умру.
— Чем я убил своего последнего противника? — голос Тинджола был похож на голос строгого профессора на экзамене.
— Шуаньгоу. Ты создал их из своей крови, как и кровавые кинжалы!
— Нет Ян, — теперь его голос своей теплотой напоминал о каком-то запредельном уюте.
— Тогда как? — ярость заполнила все мое естество даже в духовном облике. Ненавижу ничего не понимать!
— Вспомни песь стали, — голос предка становился все дальше, меня медленно начало возвращать в мое тело. — Разве ты в конце пел ее один.
Стоило мне услышать последние слова как я осознал все. Какой же я дурак! На пути силы нет правил. Слова паучьего монаха вновь возникли в моей голове. Познав сталь ты никогда не будешь один.
Удар сердца и яд все сильнее расходится по моей крови. Плевать, что кровь льется тонкой струйкой из моего рта, забивая все рецепторы своим железным привкусом.
Уйти от удара и тут же нанести свой. Удар ноги, словно таран отбросил паучиху назад, а я без слов запел.
Из меня лилась бессловесная песнь которая сплеталась с ударами моего сердца. Она была о жажде крови и могущества. Она звала идти все дальше и дальше, сметая всех врагов на пути. Она звала того чья душа созвучна моей в этом мире. Она звала мои мечи-крюки — шуаньгоу.
Шаг вперед и с моих пальцев срывается веер кровавых брызг усиленных энергией. Еще не кровавые кинжалы, как у предка, но каждая капля подобна хорошему удару кулака.
Боли нет.
Древняя как мир мантра, сплетается с моей песней-зовом, а я продолжаю сражаться не щадя ни своего умирающего тела, ни человекоподобную тварь.
Смерти нет.
Мои кулаки, сами собой разжимаются. А я ощущаю кожей ладони такие привычно знакомые рукояти.
Есть лишь путь.
Сквозь багровый туман перед глазами я вижу призрачные очертания моих клинков. Мой путь — это путь смерти. Я всегда буду идти с ней рядом. Возрадуйся Белая дева. Этот танец для тебя.
Есть лишь моя воля.
Глаза лгут, верить можно лишь сердцу и стали. Именно когда ты выходишь против противника со сталью в руках открывается твоя истинная сущность. В моей голове набатом зазвучал голос старика кузнеца и я закрыл глаза срываясь в атаку.
Шуаньгоу пели свою песнь и она звала нас убивать. Клинки хотели погрузиться в плоть врага, разрывая хитин. Им хотель, чтобы кровь паучихи лилась нескончаемым потоком омывая их металлические тела.