Книга пяти колец
Шрифт:
Смерть — часть жизни, а жизнь — часть смерти. Рано или поздно я сдохну, но сделаю это как подобает настоящему воину — в бою. Я всегда стремился к вершинам, хотел стать лучшим, сильнейшим. Я был неоспоримым чемпионом там, а здесь? Я почувствовал себя снова малолетним слабаком, утирающим кровь из носа. Никогда! Я никогда не сдамся!
Ярость заполнила все мое естество. Я стану мастером колец силы, я снова стану чемпионом и сломаю любого, кто встанет на моем пути. Тварь больше не казалась страшной, она была лишь препятствием, которое надо убрать с дороги. Серия ударов руками заставила ее отступить, а кости урода ломались так же легко, как и у людей. Со сломанными ногами уродец
— Простите меня, мастер Ян, теперь я верю в то, что вы могли справиться с охотничьей стаей, — слова лекаря прошли мимо меня, а я почувствовал легкий холодок на зарастающих ранах. «Голодные духи всегда с тобой, корми их, и они отплатят тебе добром». В моей голове пульсировали слова призрачной старухи, именно такой холод я чувствовал от ее прикосновений.
— Солдаты! — голос сотника был усталым, а сам он шел по площади, заваленной трупами, кривясь от раны в боку, отрубленная голова колдуна лежала в луже уже не горящей крови. — Осмотреть раненых! Десять минут на передышку и в бой.
В одном из домов быстро организовали лазарет, где старик лекарь ругался, сквозь зубы заматывая командира Скатов.
— Ганд, как ты позволил ему достать себя? Это всего лишь жалкий кровавый колдун.
— Дядя, это не просто колдун. Он нес на себе знак демонов. Я с такими еще не сталкивался, они похожи на Упивающихся кровью, но техника боя совершенно другая, да и крови тут пользуйся — не хочу, — сотник морщился от каждого слова, судя по тому, как ему досталось, эти колдуны махо те еще противники.
— Ты понимаешь, что губернатор спросит с нас, как мы прошляпили колдунов на нашей земле? Инквизиция на земле клана — задача клана.
— Я простой солдат и не лезу в дела старейшин и главы клана, моя задача — выбить пауков из города. Не верю, что колдуны просто воспользовались моментом. Призыв одержимых с повторным поднятием мертвецов не делают на коленки. Это явно спланированная акция, а значит, полетят головы. Демоны, дядя полегче! — поморщился сотник, когда старик затянул последнюю повязку. — Я оставлю тебе полусотни бойцов, устрой здесь лазарет, оборону усилим ополченцами, а нам пора в портовый квартал. Мастер Ян, прошу вас остаться под защитой клана Ската, — он неглубоко поклонился мне, показывая свое уважение.
— Сотник, я иду с вами и это не обсуждается, — я должен увидеть своими глазами, что тут творится, а потом у меня будет много вопросов к деду. Теперь это мой мир и я не сдамся без боя!
Железный запах крови, смешанный с нечистотами и почему-то гнилью, стоял в воздухе. Солдаты, оставленные на охрану лазарета, собирали трупы в кучи, а десятники уже заново формировали боевые отряды. Ополченцы, сбившиеся в кучу, стояли в стороне, но стоило нам выйти, как от них отделился невысокий бритоголовый мужик, с ног до головы покрытый кровью, за его поясом висело два тяжелых мясницких ножа. Подойдя к сотнику, он ему поклонился со словами:
— Командующий, дозволь мне с братьями присоединиться к вам. Эти твари сожгли наш дом, — он стоял, согнувшись в поклоне.
— Вы будете только мешать, мы отомстим за ваше имущество. За компенсацией обратитесь к губернатору и представителю клана Скатов, — Ганд задержался буквально на секунду.
— Ни губернатор, ни Скаты не вернут мне сестру и мать. Командующий, я аколит кольца Земли, а братья адепты. Не милости прошу, мести и крови прошу, — голос мужчины звенел от ярости, а поза говорила, что он напряжен до предела.
— Как твое имя? — сотник задумался, прежде чем задать вопрос.
— Шен, командующий.
— Мне и моим людям ты только помешаешь, аколит Шен, — было слышно, как окровавленный мужчина скрипнул зубами. — Но за моей спиной внук Кровавого вихря, если он возьмет вас в свой отряд, то я не буду возражать.
— Господин Ву! — Шен склонился еще ниже. — Молю.
— Бери братьев и за нами. Не отставать! — поддавшись внутреннему порыву, я решил дать ему шанс.
— Вы не пожалеете! — он бегом мчался к группе ополченцев, а мы уже шли вперед.
Мастер Ян, теперь вы взяли ответственность за этих людей и их жизни будут на вашей совести, — и, словно совершенно забыв про меня, он начал отдавать приказы один за другим.
Городские бои для меня смазались в сплошную череду мелких схваток, в которых мы практически не участвовали. Стоило мародерам увидеть развернутые знамена Скатов, и они тут же пытались сбежать. Идиотов сражаться с профессиональными солдатами не было. Сотник не церемонился, освобождая столицу острова, беглецы падали от арбалетных болтов в спину, их топтали копытами лошадей, насаживали на пики. За эту ночь я словно очерствел — меня не трогали чужие крики, стоны умирающих. Зато я ощущал всем своим естеством течение энергии умирающих, казалось, протяни руку и ты ее коснешься, все это меня сводило с ума. Шепотки на грани сознания рассказывали о могуществе крови, зачем ломать себя в изнурительных тренировках, зачем чувствовать боль от ударов противника, когда есть махо — могущество чужой крови. Перед глазами возникли картины, как я в кровавых доспехах веду за собой армию кровавых рабов, готовых выполнить любое мое желание… Усилием воли я отогнал от себя видение, как беловолосый колдун превращает чужой позвоночник в меч и взмахом руки поднимает армию мертвецов в бой. «Дзигоку будет испытывать тебя, раз за разом посылая испытание твоего духа, и лишь воля сможет тебя удержать от пути Развращающей тьмы». Как же я тебя ненавижу, голос в голове! Можешь хоть немного объяснить, почему я? Но как всегда эта сволочь лишь продолжала молчать.
Буквально за час Скаты освободили от мародеров и бандитов большую часть города. Шен с двумя братьями стали моими тенями, постоянно находясь рядом. Братья были похожи как близнецы, невысокие, крепкие и молчаливые. Дважды нам приходилось вступать в бой, и каждый раз я видел, насколько опаснее человек, постигший мастерство колец силы в сравнении с обычным смертным. Шен спокойно принимал удары, блокируя их предплечьем. Его кожа выглядела как серый камень и по прочности, похоже, мало чем ему уступала. Жестокость, с которой он сражался, поражала даже меня, привыкшего к бескомпромиссным схваткам на бразильских аренах. Никакой пощады, никакой жалости.
Мы шли к портовому кварталу, почти не встречая сопротивления, но все чаще натыкались на следы схваток. Трупы убитых оружием соседствовали с разорванными когтями, а люди валялись вперемешку с гоблинами и прочими нечестивыми тварями.
— Господин, — Шен стоял напряженный и прямой, будто проглотил лом.
— Что такое? — его напряжение передалось мне, и плевать, что мы находились в арьергарде на уже зачищенной территории, слишком хорошо я видел, как все меняется в считанные секунды.