Книга с верхней полки
Шрифт:
«Ваши документы!» – представитель Обеспечения Безопасности вырос как из-под земли прямо у меня перед носом и посмотрел на меня так, словно я уже признался во всех грехах.
Судя по докатастрофному «Ваши документы», этот тип выбивал признания из граждан ещё до Столкновения.
Я не ожидал такого поворота событий и замешкался с чипом, где собственно и находились все «документы». Обэшник взглянул куда-то сквозь меня, сделал едва уловимое движение головой… Ещё секунда – и я оказался в горизонтальном положении, лицом в пол.
–
Шевелить губами, когда твоё лицо вдавлено в грязный камень, весьма неудобно, доложу я вам. Пришлось сознаться, что меня зовут Роман Гроднов. Меня схватили за ворот, резко подняли, и я узрел перед собой наглую ухмылку обэшника.
– В чём дело? Я ни в чём не виноват!
Обэшник вытащил из папки слегка помятый лист, откашлялся и торжественно зачитал текст, услышав который, я остолбенел.
– Гражданин Гроднов Роман Иванович, Вы обвиняетесь в убийстве Фрола Садового. Предписано Вас арестовать.
Последнее слово он произнёс с неподдельной радостью и бросил помощникам:
– Продолжайте!
Наручники сомкнулись. Крепкие ребята подхватили меня под руки и потащили по коридору.
*****
– И так… – следователь Бруков, тот самый, что меня арестовал, судорожно листал подшивку документов и, не обнаружив нужного файла, заметно разозлился. – Ваше удостоверение личности! Живо!
Я протянул ладонь. Этот садист попытался вырвать из неё чип.
– У вас что – сканер сломался? – я озверел от острой боли и отдёрнул руку. – Вы не имеете права изымать чип, только подключаться к нему!
– Грамотный попался? – презрительно процедил обэшник. – Ну, так я сейчас вызову помощников, и мы разберёмся, кто и на что здесь имеет право.
– Держите, – я вынул чип и отдал. С идиотами лучше не спорить.
Бруков усмехнулся, засунул чип в компьютер и несколько минут тупо таращился на экран.
– Там для активации надо в зелёный кружочек ткнуть.
– Умник?!
– Просто помочь хочу.
Взгляд обэшника помутнел, и я понял, что пора заткнуться.
Он что-то бормотал, шевеля губами, водил пальцем по экрану, наконец, обнаружил искомый кружочек и «завис» ещё минут на пять – изучал моё личное дело.
– Значит, Вы – библиотекарь?
– Да. А что же происходит? Может, объясните всё-таки?
– Фрол Садовый убит … – следователь посмотрел на меня, наблюдая за реакцией на сказанное. – Вы же были знакомы?
– Да, были… Сочувствую ему, конечно… Я давно его не встречал и не знал, что у него какие-то сложности… но я причём?
– Пистолет, из которого потерпевший был убит, лежал в книге со штампом Вашей библиотеки. Книга найдена у него дома.
Я нервно засмеялся:
– Как пистолет мог уместиться в книге?
– Не притворяйтесь, будто не знаете, как это делается! В страницах был вырезан тайник.
– Что за книга?
– «Мастер иллюзионной живописи»
– Припоминаю… И всё-таки – почему меня обвиняют в убийстве?
– Его застрелили из пистолета, который был в книге Вашей библиотеки.
– Это не моя библиотека, а государственная!
– Пистолет могли подложить Вы!
– У меня нет пистолета!
– Это Вы должны доказать!
– Не мне нужно доказать свою невиновность, а вам мою причастность.
– Не волнуйтесь – докажем! Уверен, к концу дня мы получим от Вас признание.
Обэшник собирался ещё что-то добавить, но селектор на столе оглушительно затрещал и скрипучим голосом доложил, что Брукова ждёт начальство. Следователь был явно раздосадован перспективой прервать допрос, пристегнул меня к стулу толстой витой цепью, напоследок посмотрел так злобно, будто это я его оторвал от «дела», и убрался.
Я просидел час, другой… Чтоб отвлечься от боли в затёкших мышцах я предался воспоминаниям.
Неожиданно я увидел себя ребёнком, тщетно оттирающим залитый въевшейся краской пол в классе. Светило вечернее солнце, ворвавшееся вместе с тёплым весенним ветром в распахнутые окна, пели птицы. С площадки у школы доносились голоса моих приятелей, которые гоняли мяч, а я торчал в классе, пытаясь отскрести проклятую краску.
Не дождавшись меня из школы, отец пришёл за мной и застал за этим неприятным занятием.
Не говоря ни слова, он ушёл и вскоре появился с бутылкой растворителя и ворохом тряпок. Он опустился на пол рядом со мной и принялся за краску.
– Подумай, Рома, почему ты здесь, – произнёс отец.
Я вздрогнул от неожиданно прерванного молчания.
– Ты понял, почему ты здесь?
Я ничего не ответил, но я понимал, что он хотел сказать – я здесь неслучайно! Все ребята резвились во дворе, а я, как проклятый, весь вечер отмывал класс потому, что у меня слабый характер. Меня ничего не стоит подбить на шалость, а потом оставить в дураках. Краску ту не я один разливал, но мучался с ней только я из всей компании.
Вдвоём мы с отцом управились довольно быстро, но домой не спешили.
– Давай, Рома, проветрим класс – запах растворителя ещё очень сильный.
Мы стояли с отцом у окна и наблюдали, как медленно сгущается тёплый вечер.
Уже совсем стемнело, когда мы заперли кабинет и попрощались со сторожем школы. А потом шагали домой по тёмным улицам и ели чуть подтаявшее эскимо, которое отец купил в вечернем магазинчике. Он уговорил сердитую продавщицу обслужить нас, хотя она «уже закрылась, потому что нет света». Папа умел ладить с людьми…