Книга Снов
Шрифт:
Ареан кивнула.
— После завтрака займёшься уборкой. Занятий это не отменяет!
— Да, бабушка! — Майеринн подбежала к Ареан, прижалась к ней, обхватила. Из замка вышло двое охранников, встали по обе стороны от входа. Ареан потрепала Светлую по голове, улыбнулась.
— Сейчас заходишь в замок и — к себе, и никуда не сворачивать! Только попробуй убежать от стражи!
— Плохо спали? — Ареан посмотрела с сочувствием. — А… вижу, простите! — мандарин привёл Вейс в чувство, но блеск в глазах и запах «духов», пусть
Лас и Вейс переглянулись и рассмеялись.
— Простите! — Лас поклонилась. Финики едва не высыпались из «карманов». — У нас есть патентованное средство. Поговорим после завтрака, хорошо?
Бабушки и внуки, КрепостьТегар-Тан, Вассео 2, 8:45
— С вами не соскучишься, — вздохнул Хорёк, глядя на корзинку с финиками. — Вы сами-то их ели?
— Ели, — призналась Лас. То ли показалось, то ли на самом деле — от пары фиников пропал голод, за завтраком все трое — Вейс, Лас и Светлая едва притронулись к еде. — Раз она съела, то и мы должны были.
— Маленькие дети, — Хорёк снял шляпу, протёр платком лысину. — Сейчас займусь анализом. Лас, так мы летим в Страну Цветов? Что скажете?
— Летим, — твёрдо решила Лас. — У нас ещё один разговор есть, Стайен. И по поводу картины тоже. Но вначале заедем домой и в тот книжный — я ведь так и не появилась там, кормлю их завтраками.
— Вот, — Лас указала Вейс на место в книге. — Среди комментариев.
«Этот момент всегда вызывает трудности у переводчиков. Считается, что в первоначальном тексте Ведьма переходит в тело своего убийцы и в конце концов полностью подчиняет его себе. Указанные две строки можно перевести так: убей меня, если не боишься, что я из твоих страшных снов стану кошмаром наяву».
Вейс широко раскрыла глаза. Понимание проступило в них. Лас прижала палец ко рту, взглядом указала на Ареан. Та смотрела на мандарины и изумление не сходило с её лица.
— Один мандарин в день — и всё?!
— И всё, — подтвердила Лас. И снова вспомнила медуз. Мерзость какая… — Ни головной боли, ни боли в суставах… не знаю, что у вас, но мне этого хватало.
— У меня «болтунчик», — доверительно сообщила Ареан, держа плод перед лицом. — Всё остальное мелочь, привыкла, но это меня сводило в могилу. Как начну говорить о всякой глупости, не остановить.
— А я просто начинаю на всех огрызаться, — хмуро отметила Вейс. — А остальное мне даже нравится. Надеюсь, остальное не пройдёт так быстро.
И все три бабушки самым неприличным образом расхохотались.
— Пойду, присмотрю, — Ареан вытерла слёзы, поднялась. — Так семена у них всхожие?
— Ещё как, — заверила Лас. — Можете делать варенье, тоже помогает. Только не путать, какие женщинам, какие мужчинам!
— Это будет мой маленький секрет, — пообещала Ареан. — Боюсь, не все одобрили бы такой способ. Приятного вам дня!
— Лас, но ведь ты не веришь в это? Да? — поинтересовалась Вейс, понизив голос, когда за Ареан закрылась дверь. — Что она просто переселилась в тебя?
— Приступы злости, Вейс. У меня они начались почти сразу. И вот это, — Лас, не стесняясь камер, распустила пояс и показала живот. Видишь шрам?
— Прикройся! — Вейс не сразу обрела дар речи. — Видела! У тебя их два? Под сердцем и здесь?
— У меня они кругом. Появляются ненадолго и исчезают. Гроза рассказывала, что… ну, в общем, она иногда делала самой себе больно. Как будто без этого не могла жить.
— Давай уже прозвище, если имя нельзя говорить!
— Пусть будет Незнакомка. Так вот, она просто сидела и резала себя ножом. У неё почти все раны сразу же затягивались. И ничего не оставалось. Могла резать себе горло, живот, ноги и руки — часами. И лицо при этом было тоскливое. Как будто хочет умереть и не может.
Вейс поёжилась.
— Она больная! Я слышала про таких, ну у них ничего не затягивалось, но не могут не делать себе больно! Иначе не понимают, что живы!
— У меня началось что-то такое через несколько дней. Я даже придумала отговорку, что это просто умер кто-то из друзей или родственников. Когда я злюсь или тоскливо, появляются шрамы, а потом пропадают. Откуда это, по-твоему?
— И ты молчала?! Никому не говорила?
— Говорила, — Лас отвернулась.
Семьдесят три года назад
— Почти год молчать! — Странник всплеснула руками. — Ласточка, так нельзя! Зачем было выдумывать что попало, сказала бы сразу!
— Так она жива? — Лас посмотрела в глаза ей и Грозе. — Жива внутри меня?
Они переглянулись.
— Лас, — Гроза взяла её за руку. — Внутри каждого человека всегда живёт несколько… как бы сказать…
— Личностей, — предложила Странник, выключая аппаратуру. Лас потребовала, чтобы провели полное обследование.
— Личностей, — согласилась Гроза. — Лас, это самый старый мотив во всех сказках, мифах и так далее. Кто убьёт чудовище, сам становится этим чудовищем. Автор сказки не придумал ничего нового. Но случилось так, как было написано: Ведьму простили, изгнали в почётную ссылку, она потеряла всю силу и вернуться не может. Понимаешь? Случилось так, как написано в сказке! — Гроза потёрла лоб. — Это просто воспоминание. Но оно очень яркое, и живёт в тебе как личность. Тебе придётся научиться с этим жить.
— Раздвоение личности? Да?
— Нет, — Странник протянула Лас её тефан. — Другая, новая часть тебя самой. Ведёт себя по-другому, думает по-другому. Тебе нужно научиться быть с ней в мире. Ты теперь помнишь о ней больше, чем другие. Но ведь никто не бывает только злодеем.
Лас непонимающе смотрела в её глаза.
— Лас, ты не замечала? Когда ты играешь в любимые игры, ты меняешься. Ты чаще смеёшься, вся открытая, иногда обижаешься, совсем как маленькая. Но когда ты занимаешься чем-то серьёзным, ты другая. Собранная, замкнутая. Разве не так? Вот так проявляются эти личности. В разных обстоятельствах.