Книга стихотворений
Шрифт:
За обедом Катулл простудился и в шутку объявляет причиной этого бездарную речь хозяина («холодный слог» — обычное выражение в античной литературной критике). Он отводит душу на своей вилле, лечась от кашля отваром из крапивы (ст. 14) — обычное латинское лекарство, рекомендуемое и Плинием, XXII, 35. Вилла эта лежит километрах в 40 к востоку от Рима; ближе её к Риму расположен Тибур с его пышными садами и здоровым климатом, место аристократических загородных резиденций, а дальше неё от Рима — земля сабинов с её лугами, оливковыми рощами и сельской простотой жизни (столь ценимой Горацием, который жил там лет 30 спустя). К этой вилле и обращается в своём стихотворении Катулл.
45. <О СЕПТИМИИ И АКМЕ>
Герои
46. <К ТОВАРИЩАМ ПО СЛУЖБЕ>
На отъезд из Вифинии весной 56 г. в свите Меммия (см. № 31 и 4). Вифиния с её главным городом Никеей (ст. 5) была страной плодородной, но полуварварской и разорённой недавней войною (№ 10, 28, 47), обратный же путь лежал мимо старинных греческих городов эгейского берега Малой Азии (ст. 6), всегда привлекавших внимание римских туристов: за 10 лет до Катулла Катон Младший нарочно замедлил вернуться с Востока в Рим «из желания постранствовать по историческим местам Азии» (Плутарх, «Катон», 12), а через 35 лет после Катулла Гораций спрашивал приятеля, как показались ему Хиос, Лесбос, Самос, Смирна и Колофон — «достойны иль нет своей славы?» («Послания», I, 11, 1—2). Морской сезон на Средиземном море открывался в середине марта, но в равноденствия (ст. 2) и в солнцеворот перебивался опасными бурями (Плиний Старший, XVIII, 221). Весенний западный ветер Зефир считался при этом более «добрым» у римлян, чем у греков, потому что на Италию он дул с моря, а на Эгейское море с холодных гор Пинда; Катулл (ст. 3) смотрит на него глазами римлянина.
47. <К ПОРКУ И СОКРАТИОНУ>
Порк (точнее, Порций) и Сократион — ближе неизвестные спутники проконсула Пизона и соперники Катулловых друзей Верания и Фабулла из той же свиты (см. № 28). Им больше повезло нажиться, и Катулл попрекает их воровством (ст. 1, «руки, обе левые» — см. примеч. к № 12, 1), развратом (Пизон назван Приапом, ср. Цицерон, «Против Пизона», 28, 69) и обжорством (ст. 5, «пир с утра», тогда как обычно в дополуденное время занимались только делами).
48. <К ЮВЕНЦИЮ, О ПОЦЕЛУЯХ>
Тема перекликается с знаменитыми стихами к Лесбии, № 5 и 7.
Ст. 3. Триста тысяч — для обозначения бессчётно большого числа — поговорочно, ср. № 9, 2.
Последствием этого стихотворения была ссора Катулла с Аврелием и Фурием, № 16.
49. <К МАРКУ ТУЛЛИЮ ЦИЦЕРОНУ>
Повод неизвестен, время тоже; гиперболически самоуничижительный стиль заставлял многих комментаторов видеть здесь иронию (ср. № 1 о своих «безделках»). Последний стих, действительно, двусмыслен и может пониматься «как ты — лучший за всех заступник» — тогда это может быть насмешкой над адвокатской неразборчивостью в выборе подзащитных (так, Цицерон обвинял Ватиния в 56 г. и защищал его в 54 г.; в обвинении оба раза принимал участие Кальв, поэтому для Катулла эти процессы были небезразличны, ср. № 14 и 53). Катулл мог дурно относиться к Цицерону за то, что тот осуждал неотерическую поэзию и аттицистическую прозу Кальва и других его друзей; и мог хорошо относиться за его речь «За Целия» против изменницы Клодии (Лесбии) в 56 г. и за его жестокую вражду с Клодием, братом Клодии, которого
50. <К ЛИЦИНИЮ КАЛЬВУ>
Ср. № 14. Стихотворение написано по римскому эпистолярному этикету — с точки зрения адресата: не «я пишу тебе ночью, усталый…», а «я писал тебе ночью, усталый…»
Ст. 2. …на табличках моих мы забавлялись. — Деревянные таблички, крытые воском, служили для черновых записей и в античности и долгое время в средние века.
Ст. 20. Немесида (она же Рамнунтская дева в № 64, 395, № 66, 71, № 68, 77) — богиня возмездия, в частности за любовные обиды (у лирических поэтов).
51. <К ЛЕСБИИ, О ЛЮБОВНОМ ТОМЛЕНИИ>
Перевод знаменитого стихотворения Сапфо (фр. 2, сохранился в цитате в анонимном трактате «О возвышенном», 10), обращённого к ученице, которую она ревнует к жениху. Вот его подстрочный перевод (курсивом даны места, опущенные или изменённые Катуллом):
Видится мне равен богам
Тот мужчина, который напротив тебя
Сидит и изблизи сладкий
Слышит голос
И желанный смех, а от этого моё
Сердце в груди замирает:
Довольно мне быстрого на тебя взгляда, и уже
Говорить я не в силах,
Но ломается мой язык, тонкий
Тотчас пробегает под кожею огонь,
Глаза ничего не видят, шумом
Оглушён слух,
Обливаюсь я потом, дрожь
Всю меня охватывает, зеленее травы
Становлюсь, и чтоб умереть, немного,
Кажется, мне осталось;
Но всё нужно вытерпеть…
Катулл вводит в стихотворение обращение к адресату — «Лесбия» (т. е. «лесбосская девушка»); видимо, после этого оно и стало для него постоянным псевдонимом его возлюбленной. Что Клодия стала «Лесбией» в честь самой Сапфо, — менее вероятно: Сапфо, по античному преданию, была чернява и некрасива. Катулл оборвал свой перевод на 3-й строфе, а 4-ю добавил от себя, чтобы она резко переосмыслила и весь предыдущий текст. В латинской поэзии такие повороты лирического сюжета были не редкостью (таков знаменитый второй эпод Горация с лирическим содержанием и сатирическими кавычками в концовке), но поэтам и филологам нового времени такой ход был непривычен, поэтому ещё с XVI в. (комментарий Ахилла Стация, 1566) стало высказываться мнение, что 4-я строфа Катулла — или ошибка редактора, присоединившего к законченному стихотворению посторонний отрывок (как в № 2b, 14b, 78b), или подделка переписчика. Некоторые филологи держатся этого мнения до сих пор.
По тому же образцу Сапфо сделано описание связи души с телом у современника Катулла — Лукреция (III, 152—157, пер. Ф. А. Петровского):
…Если же дух потрясён сильнейшей тревогой, мы видим, Что и душа целиком то же самое чувствует в теле: Пот выступает на нём, бледнеет вся кожа, немеет Оцепенелый язык, заплетается речь, застилает Мраком глаза, звон в ушах, подкосились колени, и видно Часто нам, как человек от ужаса падает наземь…Ст. 8. Голос теряю… — Этот стих пропущен в рукописях Катулла и восстанавливается издателями по греческому тексту Сапфо.
Ст. 13—16. Праздность, мой Катулл, для тебя зловредна… — Общее место античной моралистики: ср. в латинской поэзии ещё у Теренция, «Самоистязатель», 109: «Всему тому виною — праздность крайняя! В твои года я занят не любовью был…» и т. д., а потом — в тираде Овидия, «Лекарство от любви», 135—150: «Праздность рождает любовь и, родив, бережёт и лелеет; Праздность — почва и корм для вожделенного зла…» и т. д. Цари и грады, погибшие от изнеженности, — Сарданапал, Крез, Александр в Вавилоне, сибариты в Сибарисе и пр. В каком соотношении находится содержание катулловой строфы и 5-й строфы Сапфо, от которой сохранилось лишь начало, указывающее на подобный же композиционный перелом, — мы не знаем.