Книга странных новых вещей
Шрифт:
— Привет, — произнес женский голос с американским акцентом.
— Здравствуйте, — откликнулся он.
— Позвольте мне подбросить вас обратно.
Это была та самая женщина из СШИК, которая встретила Питера по прибытии, та, что сопровождала его до квартиры и сказала, что она к его услугам, если ему что-то понадобится. Она открыла переднюю дверцу и ждала, барабаня пальцами по рулю, словно по клавиатуре фортепьяно.
— Мне хотелось бы пройти чуть дальше, честно говоря, — сказал Питер. — Может, встретить местных… э-э… людей.
— Мы сделаем это после восхода солнца, — ответила женщина. — Ближайшее поселение милях в пятидесяти отсюда. Вам понадобится автомобиль. Вы водите машину?
— Да.
— Хорошо. Вы уже обсудили, чем надо оборудовать ваш автомобиль?
— Точно не знаю.
— Как — не знаете?
— Э-э… моя жена решала все практические вопросы с СШИК. Я не знаю, обсуждалось ли это.
После этого наступила пауза, потом послышался добродушный смех:
— Пожалуйста, садитесь, а то кондиционер сломается.
Он нырнул в машину и закрыл дверцу. Воздух внутри был сухой и холодный, и это немедленно напомнило ему, что он промок до нитки. Ступни, избавленные от веса тела, звучно хлюпали в носках.
Женщина была одета в белую спецовку поверх белых хлопчатых штанов, на голове темно-серая косынка с длинным концом, ниспадающим на грудь. На лице не было косметики, а лоб пересекал сморщенный шрам, прямо под линией волос. Ее волосы, каштановые и тусклые, были подстрижены ежиком и делали ее похожей на юного солдата, если бы не мягкие темные брови, ушки и нежный рот.
— Извините, — сказал Питер, — забыл ваше имя. Я очень устал.
— Грейнджер, — напомнила она.
— Грейнджер, — повторил он.
— У нас в СШИК все больше по фамилиям, на тот случай, если вы не заметили.
— Я заметил.
— Немного напоминает армию. Правда, мы не причиняем людям вреда.
— Смею надеяться, что нет.
Она вдавила педаль газа и направила машину к аэропорту Ведя машину, она наклонялась к рулю и сосредоточенно хмурилась, и, хотя кабина была плохо освещена, он отметил прозрачные края линз на глазных яблоках. Беатрис тоже носила контактные линзы, поэтому он и заметил.
— Вы проехались специально, чтобы подхватить меня?
— Да.
— Вы следите за каждым моим движением? Держите под колпаком?
Она не поняла намека:
— Я просто заскочила в кафетерий, и один из парней сказал, что вы пошли гулять.
— Это вас беспокоит?
Он старался говорить деликатно и дружелюбно.
— Вы только прибыли, — сказала она, не отрывая взгляда от ветрового стекла. — Не хотелось бы, чтобы вы пострадали при первой же вылазке.
— А как же документ, который я подписал? Тот, который указывает, что СШИК располагает двадцатью способами не отвечать за все, что может со мной случиться?
Казалось, ремарка ее задела — она стиснула руль.
— Это официальный документ, написанный параноиками-юристами, которые никогда здесь не появлялись. А я добрый человек и нахожусь здесь, чтобы встретить вас у корабля и, как я сказала тогда, за вами присматривать. Что я сейчас и делаю.
— И я благодарен за это, — сказал он.
— Мне интересны люди, — сказала она, — иногда я попадаю с ними в неприятности.
— Я не хочу создавать вам неприятности, — заверил он.
Кафетерий, освещенный болезненным светом, казалось, надвигался на них во мраке, как если бы другой автомобиль на встречной полосе грозил столкновением. Он сожалел, что его вернули так быстро.
— Надеюсь, вы понимаете, что я приехал сюда не для того, чтобы сидеть и читать журналы в кафетерии. Я хочу выйти и найти жителей Оазиса, где бы они ни были. Мне, вероятно, придется жить среди них, если они позволят, и тогда вам вряд ли… э-э… удастся присматривать за мной.
Она ловко ввела машину в гараж, они прибыли.
— Всякому овощу — свое время.
— Я надеюсь, это время скоро настанет, — сказал он, все еще стараясь говорить доброжелательно. — Как можно скорее, не хотелось бы подгонять вас… Но видимо, придется. Когда у вас будет время вывезти меня?
Она выключила мотор и убрала свои маленькие ступни с педалей.
— Дайте мне час, чтобы все приготовить.
— Все?
— Главным образом провизию. Вы же заметили, что кафетерий не работает сейчас.
Он кивнул, и щекотная струйка пота побежала по лицу.
— Я никак не могу сообразить порядок смены дня и ночи; когда темно три дня подряд, официально — это ночь?
— Да, это ночь. — Она потерла глаза, но осторожно, чтобы не сдвинуть линзы.
— Так что, вы позволяете часам решать, когда начинается день, а когда ночь?
— Определенно. Это не сильно отличается от жизни за полярным кругом, полагаю. Вы сообразуете поведение со всеми, кто просыпается в одно и то же время с вами.
— А что с парнями в кафетерии сейчас?
Она пожала плечами:
— Станко должен там быть, потому что он в ночной смене. Другие… у людей случается бессонница иногда. Или они любят спать на открытом воздухе.
— А люди на Оазисе… э-э… аборигены? Они сейчас спят? Я хочу сказать, надо ли ждать рассвета?
Она взглянула на него настороженно, не мигая:
— Я не имею ни малейшего представления, когда они спят. Или спят ли вообще. Честно говоря, я о них почти ничего не знаю, хотя, вероятно, я знаю о них больше, чем кто-либо.
Он ухмыльнулся:
— Тем не менее я здесь именно для того, чтобы узнать о них что-нибудь.
— Хорошо, — вздохнула она. — Это ваша работа. Но у вас усталый вид. Вы уверены, что отдохнули достаточно?
— Со мной все в порядке. А с вами?
— Тоже нормально. Как я сказала, мне нужен час. Если за это время вы решите, что вам надо поспать, дайте мне знать.