Книга жёлтой росомахи
Шрифт:
«Чао, бамбино, сорри!» Лето1982 года. Мирей Матье. У Леонида появился диск «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады» и он его постоянно крутит. Он готовится к выпускным экзаменам под песни с диска и ни Смоки, ни Бони М, ни Матье ему не мешают. Как не мешает ему и чемпионат мира по футболу в Испании – это его первый мундиаль, от него в голове навсегда застревают названия стадионов «Санчес Писхуан», «Сантьяго Бернабеу», не засчитанный гол Шенгелия в матче СССР – Бразилия.
Лёня едет в автобусе поступать в техникум в Ленинграде, на выезде из города видит
«Комната с балконом и окном пуста сейчас…» – поёт девичьими голосами ансамбль Мелодия. Эта группа перепела много иностранных песен, вот и эта – испанская, но только с русскими словами. И опять – блок воспоминаний. 1983 год. Учебка в Кубинке, что под Москвой. Лёня уже месяц в армии. Хлебнул дисциплины дубового армейского порядка, увидел пацанов со всей страны со странными произношениями, непонятными северному мальчику. Постоянно крутили пластинку с «Последним разом» в радиоузле военных строителей, которые возводили солдатский клуб. Лёньку часто посылали вместо строевых занятий на помощь стройбату – мешать раствор, таскать кирпичи.
«В каждой строчке только точки вместо буквы л…» – ещё один толчок для памяти. 1999 год. Группа Премьер-министр вдохнула новую жизнь в старую песню Гаджикасимова. Леонид и Ксения танцуют у него в квартире в Новый год – Восточная песня звучит в новогоднем Голубом огоньке. Лёня влюблён в красавицу Ксюшу, у них всё налаживается, но одно но: у неё есть маленькая дочка и это, в конце концов, их разводит в стороны. Доброхотов слишком любит свободу и не готов воспитывать чужих детей.
Незаметно под аккомпанемент старых песен Леонид проваливается в глубокий без сновидений сон.
Через три часа он резко – как будто его ударило током – подскакивает на диване. В квартире полная темень и тишина. Не слышно ни тиканья часов в спальне, ни журчания воды в туалете, ни бормотания холодильника нам кухне.
«Я умер или жив?» – первый вопрос адресует самому себе Лёня. Чувствует он себя нормально, ничего не болит, голова лёгкая от полного отсутствия глупых или тяжёлых мыслей. Единственно, что его смущает – тишина вокруг.
«Умер я или ещё сплю, проверить легко – пойду куда сказала идти Аня», – решает Леонид.
Быстро одевшись, Доброхотов выходит на улицу. Здесь тоже темно и тихо. Ни в одном окне ближайших домов не горит свет. Воздух, не смотря на зиму, тёплый, полный штиль. Лёня поднимается вверх по улице и выходит на автобусную остановку. Здесь уже стоит ПАЗик с включёнными фарами. Доброхотов пытается удивиться, но у него это не получается: «Значит точно – сплю. Ну что же, посмотрим, что дальше будет», – равнодушно размышляет он. Лёня заходит в автобус и видит на водительском месте Аню. Они приветствуют друг друга, но стараются делать вид, что не знакомы. Перед тем как сесть на сиденье, он оглядывает салон. Здесь всего три человека. Семейная немолодая пара – цыгане, и мужчина
Аня запускает двигатель и автобус плавно трогается. Он освещён только индикаторами приборной доски. Они бесшумно едут по проспекту мимо Лёниного дома. Уличные фонари не горят, но вполне светло – свежевыпавший снег подсвечивает снизу, а пасмурное небо, затянутое белыми облаками, отражает снежное сияние, что позволяет освещать путь на много миль вперёд.
На выезде из города автобус вдруг остановился. Цыганская семейная пара вышла.
– Аня, а они что – передумали умирать?
– Вероятно решено, что их время ещё не пришло.
– Можно мне тоже выйти?
– Это не я решаю, извини, дядя Лёня.
Автобус тронулся. Доброхотов, решивший подчиниться судьбе, уставился в окно. Тьма сгустилась, не видно было ни звёзд, ни луны, ни облаков. Только жёлтые столбы света фар бегут впереди мерно покачивающегося ПАЗика.
Внезапно фары и приборная доска гаснут и становится невыносимо темно. Впрочем, автобус всё равно едет. У Леонида создалось впечатление, что их машина летит в космическом пространстве, лишённом, правда, звёзд. Под и над автобусом будто бы бездна. А может так оно и есть…
Глава 3
Ствол красного дерева
– Дзз-дзз-дзз!! – телефон на кухне звонит не переставая.
Володя Пименов вставать не хочет, закрывает голову подушкой. Это не помогает – «ДЗЗ» слышно и под ней, хоть и тише.
«Ну, кому надо звонить в такую рань! Не буду вставать», – думает Володя. Городской номер телефона квартиры, которую он снимает уже полгода, он никому не давал – у всех есть мобильники. Тем более что квартирная хозяйка не велела брать трубку.
– Есть только одно исключение – если это межгород, – несколько раз говорила Татьяна Васильевна. – Мне должна звонить сестра из Штатов. Тогда бери трубку и записывай: что она хочет мне передать.
Они с сестрой в ссоре, ни по мобильнику, ни по интернету не общаются, а Володя единственное связующее звено между не поделившими наследство сестрами.
Телефон не умолкает.
«Звонок длинный, похожий на междугородний», – обреченно подумал Володя, вылезая из тёплой постели: «Пар в универе сегодня нет, и я мог поспать ещё часа три».
Кафельный пол коридора, ведущий на кухню двухкомнатной квартиры, холодит ноги, и Вова окончательно просыпается.
– Алё! Кто звонит? – кричит в трубку Володя.
– Кимка, привет! – слышит он какой-то очень знакомый голос.
– Никакой Кимки здесь нет, вы ошиблись номером, – Вова собирается положить трубку, но его останавливает вопль: – Стой, Володя, не клади трубку! Извини, я думал, если назову твое сакральное имя, то сразу зацеплю тебя на разговор, а он очень важный не только для тебя и для всех.
«Кимка» – Вову как током дёрнуло. Действительно, еще школьником он писал детективные рассказы, в которых героем всех сюжетов был шестиклассник Ким – альтер эго Вовки. Иногда он мысленно себя именовал Кимом. Об этом никто не знал.