Книги мудрости и Псалмы
Шрифт:
С точки зрения Иова, Бог внезапно поражает «бичом», то есть мором и чумой, голодом, войной и другими бедствиями. После чего он посмеивается над страданиями невинных. Бог допускает торжество несправедливости по всей земле, отдавая её в руки нечестивых. Бог «закрывает» лица судей земли, они не могут отличить истину от лжи и уже не способны защитить невинного. Таким образом, Иов обвиняет Бога не только в том, что Он допускает зло, но и в том, что позволяет ему брать верх. Кто, как не Бог, ответственен за торжество зла? (9:23–24).
В. Могущество
Духовный упадок Иова достигает низшей точки во всём повествовании. Он мыслит Бога всевластной силой, которая предпочла нечестие праведности. Иов экстраполирует своё собственное положение на всё бытие. Если он, «непорочный» человек, вынужден так страдать, то справедливости в мире нет. В его понимании Бог – непосредственная причина всего, происходящего на земле. Поэтому он не может не прийти к заключению, что Бог – несправедливый тиран.
Иов снова начинает размышлять о скоротечности своей жизни. Он доносит свою мысль с помощью трёх новых образов. Во-первых, он говорит, что «дни мои быстрее гонца», они проносятся мимо, не принося патриарху ничего доброго. Во-вторых, они несутся как «лёгкие ладьи» (букв. тростниковые корабли). Эти стремительные двухместные челны делались из тростника и оснащались деревянным килем (ср. Ис. 18:2). В-третьих, жизнь Иова пролетает как орёл, который «стремится на добычу» (9:25–26).
Иов решает представить свои проблемы в наилучшем свете. Он пробует забыть о своей жалобе и стереть с лица «мрачный вид». Он пытается «ободриться», просветлеть лицом. Тем не менее, он боится, что эти проявления жизнерадостности побудят Бога усугубить страдания Иова. Он уверен, что Бог не сочтёт его невинным, так как его страдания сами по себе свидетельствуют о его виновности в глазах Бога. Признание его невиновности ознаменовало бы прекращение его страданий (9:27–28).
Вне зависимости от своих действий, Иов чувствует, что признан виновным. И этот приговор проявится в продолжении его страданий. Даже омывшись «снежною водою», что является символом совершенной чистоты, Иов не смоет свой приговор. Если даже Иов совершенно очистит руки, то Бог всё равно погрузит его в грязь. Он будет настолько грязным, что его собственные одежды не захотят покрывать его тело. Иными словами, Иов чувствует, что ничто из того, что он может сделать, не позволит ему восстановить своё положение перед Богом. С его точки зрения, Господь предопределил считать Иова виновным несмотря ни на что (9:29–31).
Так почему же Иов думает, что ему не удастся отстоять перед Богом свою невиновность? Потому что Бог не человек подобно самому Иову. Иов ощущает нужду в посреднике, арбитре, который выступил бы судьёй в любом столкновении Иова с Богом. Однако, в дни Иова такого «посредника» (mokhiach) не было. Такой ходатай мог бы «положить руку свою» на обоих участников спора (Бога и Иова), то есть своей властью заставить стороны справедливо разрешить свои разногласия. В этом желании Иова отражено стремление ветхозаветных святых увидеть Бога в образе человека. И в Своём воплощении Господь удовлетворил это ожидание (9:32–33).
Если у Иова и есть шанс изложить Богу своё дело, то только если «жезл» страданий
Взгляд Бога
Книга Иова 10:1-22
Теперь Иов начинает делать предположения касательно того, почему же Бог так сурово отнёсся к нему. Каждое предположение немедленно опровергается как противоречащее истинной природе Бога. Эта часть речи Иова начинается с очередной жалобы на усталость от такой жизни. Он решает дать волю своей горечи, чтобы сумятица в его душе нашла своё выражение. Он умоляет Бога не осуждать его тотчас же. Вместо этого он настаивает на том, чтобы Бог открыл ему причину разлада между ними, в чём бы она ни состояла (10:1–2).
А. Находит ли Бог удовольствие в угнетении? (10:3–7)
Иов размышляет о том, почему же Бог так жестоко с ним обращается. Может быть, Бог наслаждается угнетением? Не приносит ли Ему удовольствие уничижение дела рук Своих – праведника – с целью «послать свет» на «совет нечестивых»? Возможно ли, размышляет Иов, чтобы у Бога были подслеповатые глаза человека? Неужели Он увидел в Иове порок, которого на самом деле нет? Дальше Иов вопрошает, смертен ли Бог, и подобна ли Его жизнь быстротечной жизни человека. Неужели Он боится, что Иов переживёт Его? Спешит ли Он этими сокрушительными бедствиями явить на свет грех Иова, зная, что некому избавить Иова от Его руки? Все эти размышления ничтожны и бессмысленны. Богу известно о невиновности Иова. Ему известно, что нет никого, кто способен избавить Иова от Его руки (10:3–7).
Б. Предопределены ли страдания? (10:8-13)
Иов замечает, что руки Творца трудились над ним и «образовали всего меня кругом». Он создаёт образ гончара, который безгранично заботится о своём сосуде. Теперь, однако, гончар решает в очередной раз обратить изящную утварь в прах (10:8–9).
Далее Иов языком поэзии описывает формирование ребенка в утробе матери от самого зачатия. Вылитое «молоко» – это семя его отца. Метафора «как творог сгустил меня» относится к зачатию и развитию плода. Появляются плоть и кости. В момент рождения Бог даровал Иову «жизнь и милость», а Божье «попечение» и забота хранили его дух. Иными словами, Бог хранил жизнь Иова до сего дня (10:10–12).
Иов видит противоречие в том, как Бог относился к нему в утробе матери и после его рождения, с тем, как Бог относится к нему сейчас. Он выдвигает такое предположение: должно быть, Бог предопределил такое Своё суровое отношение к Иову с самого начала. Бог тщательно вылепил его, после чего заботился о нём лишь для того, чтобы Иов наилучшим образом послужил Его жестокой цели. «Но и то [несчастье] скрывал Ты», то есть оно «было у Тебя» в замыслах. Тема жестокого умысла Бога развивается в последующих стихах (10:13).