Книги, пронизывающие века
Шрифт:
Передовые геологические идеи произвели глубокое впечатление на молодого Дарвина и в значительной мере определили развитие его эволюционных представлений.
Много лет спустя Дарвин напишет в "Автобиографии": "После того как я вернулся в Англию, у меня явилась мысль, что, следуя примеру Лайеля в геологии и собирая все факты, которые имеют хотя бы малейшее отношение к изменению животных и растений в культурных условиях и в природе, удастся, быть может, пролить некоторый свет на всю проблему в целом".
Во время путешествия, которое продолжалось
На Галапагосских островах Дарвина поражает огромное количество разнообразных черепах - на каждом острове своя разновидность. Неужели "творец" для каждого острова создавал свой вид? А может быть, рассуждает натуралист, эти разновидности произошли от одного основного корня и затем на разных островах приспособились к условиям существования. Таких фактов все больше и больше. И постепенно у Дарвина зрела мысль, шедшая вразрез с мнением всех авторитетов того времени, что библейский рассказ о сотворении мира - наивная сказка, не более, что органический мир произошел путем постепенного развития...
Вернувшись в Англию, Дарвин издает пять томов "Зоологических результатов путешествия на корабле "Бигль", а затем три тома геологических исследований. Но главное - он приступил к сбору материалов о происхождении видов растений и животных. Дарвин заводит записную книжку, и уже в 1837 г. в ней появляется заметка, из которой ясно, что идея эволюции видов вполне овладела его умом.
"Если собрать все факты,- пишет он по возвращении из путешествия,- касающиеся тем или иным образом изменения животных и растений в домашнем и естественном состоянии, то это прольет, может быть, много света на всю проблему. Моя первая книга для заметок начата была в июле 1837 г. Я... без всякой теории собирал в огромном количестве факты, в особенности факты, касающиеся прирученных пород. Я прибегал для этого к печатным циркулярам, беседам с опытными садовниками и заводчиками, много читал. Когда я пересматриваю список книг всякого рода, которые я прочел и конспектировал, то я поражають собственному трудолюбию. Я скоро заметил, что секретом всех успехов человека в выращивании полезных пород растений и животных является отбор".
Дарвин знал, что если первый шаг состоит в том, чтобы придумать, создать систему, то второй - в том, чтобы невзлюбить ее. У него начался период самокритики, длившийся четыре или пять лет. "Здесь я имел, наконец, теорию, с которой я мог работать. Но я так боялся возможных ошибок и заблуждений, что решил в течение известного времени не излагать на бумаге даже и самого краткого очерка ее".
В записной книжке Дарвин намечает перспективы дальнейшего движения науки: "Моя теория придала бы интерес сравнительной анатомии современных и ископаемых (форм); она привела бы к изучению инстинктов, наследственности... Она привела бы к тщательному рассмотрению скрещивания, воспроизведения, причин изменения с целью узнать - откуда мы происходим и куда стремимся..." Через два года теория уже сложилась, но прошло еще три долгих года, прежде чем появился первый черновой набросок. Только в июне 1842 г. ученый "доставил себе удовольствие", написав карандашом на 35 страницах очерк теории. Это только эскиз, краткий конспект, резюме теории, запись для самого себя. Долгое время этот очерк оставался неизвестным. Его нашли через четырнадцать лет после смерти Дарвина в шкафу, под лестницей.
Яркую оценку этому первому очерку дал профессор А. Некрасов: "У великих художников, давших миру свои великие произведения искусства, мы находим нередко первые эскизы их, намеченные скупыми линиями... Знатоки иногда ценят такие эскизы не менее самой картины, и это понятно: благодаря скупости линий основное, интимное и существенное здесь нередко выступает резче и яснее, чем в большой картине, где масса деталей, линий, красок слишком отвлекает от главного. Мы можем сравнить "Очерк 1842 года" с таким эскизом или наброском гениальной картины".
Но нужны факты, убедительные доказательства. И Дарвин продолжает работу, о которой пока никто не подозревает. Ему мешает плохое здоровье, много времени приходится тратить на поездки к врачу.
В 1844 г. наступает резкое ухудшение здоровья; Дарвин опасается, что может умереть, не закончив своего труда. Он диктует более расширенное изложение теории о происхождении видов. "Очерк 1844 года" уже занимал 230 страниц большого формата. С ним он знакомит двух самых близких друзей. Дарвин пишет завещание жене, где высказывает пожелание, чтобы в случае его внезапной смерти будущий издатель (Дарвин указывает ряд лиц) не просто издал, но и проделал бы большую работу "для исправления, расширения и изменения рукописи". Для этого нужно использовать все выписки, цитаты, ссылки Дарвина, отметки на полях книг, брошюр и статей...
Однако все обошлось благополучно. Ч. Дарвин сам продолжает трудиться над усовершенствованием своей теории о происхождении видов. Работе не видно конца. Каждая из задуманных глав разрастается в целый том. Вместе с тем его охватывают сомнения, он отодвигает время, "когда он падет бесконечно низко во мнении всех здравомыслящих натуралистов".
Ведь эти "здравомыслящие" (а их подавляющее большинство) твердо убеждены в неизменяемости видов. И ученый ищет доказательств, которые убедили бы всех. Порой он впадает в отчаяние. Вот строки из письма Гукеру: "Описав ряд форм как отдельные виды, я рвал рукопись, потом соединял их в один вид, опять рвал то, что написал, снова представлял их раздельными, потом снова соединенными в один вид (и такое случалось со мной), доходил до того, что, скрежеща зубами проклинал виды и спрашивал себя, за какой грех я так наказан". Снова и снова работа: изучение фактов, наблюдение, чтение литературы. Несмотря ни на что Дарвин не собирается бросать начатое дело: "Хоть мне предстоит больше пинков, чем пенсов, я не откажусь, если только позволит здоровье, от своего труда". Он приходит, наконец, к твердой уверенности, что избранный им путь - верен. Теперь только собрать все доводы в пользу новой теории, чтобы никто не смог обвинить его в предвзятости. Время идет, но Дарвин решил ничего не печатать, пока вся работа не будет закончена.
Друзья советуют ученому поторопиться - ведь его могут обогнать. Ответ его весьма характерен: "Я ненавижу саму идею писать ради приоритета, хотя, конечно, мне было бы досадно, если бы кто-нибудь напечатал мои теоретические взгляды раньше меня". Так оно и случилось... Дарвин довел свой обширный труд почти до половины (он никогда не увидел света), когда произошла довольно неприятная история. Натуралист А. Уоллес написал статью "О стремлении разновидностей бесконечно удаляться от первоначального типа" и послал ее... Дарвину! В статье дана теория Дарвина в кратком изложении. Дарвин потрясен, в письме Лайелю он писал: "Ваши угрожающие слова, что меня предвосхитят, оправдались".
На помощь пришли друзья - Д. Гукер, крупнейший английский ботаник, и Ч. Лайел.ь, тот самый, книгу которого о геологии Дарвин изучал во время путешествия на "Бигле". Они помогли ученому выйти из тяжелого положения. Было решено (путем длительной переписки), что статья Уоллеса будет представлена в Линнеевское общество одновременно с главой о естественном отборе из "Очерка 1844 года" Ч, Дарвина. Решено было также дать копию письма американскому ботанику А. Грею, в котором Дарвин изложил свою теорию естественного отбора. Выяснилось, что сам Иолес вовсе не претендует на приоритет.