Книжный в сердце Парижа
Шрифт:
Я достаю из холодильника десерт – приготовленную мною панакоту с соусом из лесных ягод – и подаю к столу. Из всех присутствующих лишь Бернардо кладет себе порцию.
– Я села на диету по биотипам, – объясняю я матери, мотивируя свой отказ от сладкого.
На самом деле руководство по диете мне еще не доставили, но эта новость вернула ее к жизни. И она опять заводит знакомую песню: «Ты совсем не толстая, не нужно сбрасывать прямо много, но если ты чуть-чуть похудеешь, то, несомненно, будет лучше. Сахар – это яд, он вызывает привыкание и…» Я улыбаюсь и киваю, пока она перечисляет все побочные эффекты глюкозы. Я объясняю ей,
Мама одобряет. Она забывает о Париже, о Линде, об Алассио – обо всем на свете. Я спрашиваю себя, не настал ли тот самый момент: соблюдать режим питания, не зная, в чем он состоит, – может быть, именно это и принесет результат? Пожалуй, я отменю заказ книги.
После ужина я провожаю Бернардо до калитки. Его зеленые глаза сверкают в темноте, озаренной уличными фонарями. Интересно, чем я заслужила такого красивого мужчину? И неважно, что иногда мне кажется, будто нам нечего сказать друг другу, и что он не смеется над моими шутками. Красота успокаивает. В каком-то смысле красота – это все. Покуда она не увянет.
Глядя, как он идет к машине, я вдыхаю воздух Корнаредо – городка, по которому я могу передвигаться с закрытыми глазами. На его немногочисленных улицах я знаю каждую выбоину, каждую калитку, каждый дорожный знак. Я любила его, а потом мне стало здесь тесно. Теперь я живу с чувством неотвратимости происходящего. Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть ожидающий нас дом – наверху горит свет. Эта комната будет нашей спальней. Я вижу, как через год мы будем лежать в постели, положив головы на подушки из моего приданого, Бернардо будет читать заключительные записки для завтрашнего слушания, а я решать судоку последнего уровня. Пойду ли я в ванную, чтобы нанести крем, и вместо этого приму снотворное? Буду ли я еще в нем нуждаться?
4
Я распахиваю дверцы шкафа и открываю чемодан.
Чего у меня предостаточно, так это одежды – вся она прямиком из бутика моей матери. После третьего класса средней школы она записала меня в лицей в Бусто-Арсицио [12] , и мы стали каждое утро выходить из дома вместе. И каждый день из-за меня опаздывали. В машине мы слушали Леонарда Коэна и Де Андре [13] . Мама высаживала меня у ворот школьного двора, а сама ехала открывать магазин. После уроков мы вместе обедали в местной забегаловке – точнее, я лопала все подряд, а она лишь смотрела, потому что у нее всегда болел живот, или ее тошнило, или она «уже поела». Во второй половине дня она грызла сухофрукты и орехи из банки, которую держала в кладовке магазина, куда зимой мы складывали зонтики и пальто.
12
Бусто-Арсицио – город на севере Италии, располагается в области Ломбардия.
13
Фабрицио Де Андре – известный итальянский автор-исполнитель, поэт.
После обеда я принималась за учебу, спрятавшись за кассовым аппаратом в попытках отвлечься от бесконечной болтовни постоянных клиенток. Моя мать относится к такому типу продавщиц, которые никого не оставляют равнодушным. Ее можно или любить, или ненавидеть – как курицу в кисло-сладком
Я осмелилась взбунтоваться против ее учения всего один раз – когда отправилась на шопинг со школьными подругами, на который копила карманные деньги три месяца. Трофеями стали желтые брюки с заниженной талией, очень узкая футболка цвета фуксии и ожерелье с эффектом татуировки цвета морской волны. Я надела все это в тот же вечер на семейный ужин, чувствуя себя при этом очень взрослой и харизматичной. Увидев меня, мать потеряла дар речи. В течение всего ужина она молча на меня смотрела, а в конце взорвалась. Почему я так вырядилась? Что я хотела сказать этой низкопробной одежкой? Что я хотела этим сказать, мне было неведомо. Я просто хотела нравиться себе, возможно, чувствовать себя желанной.
«Ума не приложу, у кого ты этому научилась! Разве что у своей тетушки! – кричала она мелодраматично. – Только ей может прийти в голову сочетать фиолетовый с красным, желтый с черным, а синий с бежевым и носить распоротую, дырявую или линялую одежду. Что говорит лишь о неряшливости, непочтении к окружающим и дурном вкусе. Хорошо одеваться – дело серьезное. Ведь это помогает завоевать уважение и определяет будущее». Все эти принципы мать пыталась внушить мне, дабы у меня была достойная моих способностей полноценная жизнь, построенная на прочном фундаменте.
Тетя Вивьен однажды сказала, что потребность в поиске эстетической гармонии может быть одной из форм самозащиты. Возможно, я могла бы просто объяснить матери, что мне приятно время от времени одеваться неэлегантно. Но она разрыдалась горькими, отчаянными слезами, задаваясь вопросом, где же она ошиблась. Я повернулась к отцу в поисках поддержки, но встретила только тяжелый усталый взгляд. Он увидел во мне свою сестру. Я, его единственная дочь, подвела его.
«Ты не ошиблась, – прошептала я матери. – Это моя вина».
Я поднялась в свою комнату, чтобы переодеться. И как мне пришло в голову надеть эту дурацкую одежду? Я выбросила ее в мусорное ведро.
Количество предположений о том, что может произойти во время путешествия, ошеломительное. Я понимаю, что должна предвидеть все, но ума не приложу, как это сделать. У Бернардо есть своя методика сбора вещей: он берет одинаковые рубашки по числу дней отпуска плюс одну запасную, кладет две пары брюк и, если мы едем куда-нибудь в холодное место, определяет, сколько нужно свитеров, разделив общее количество дней на полтора, и добавляет еще один не слишком тяжелый.
Я решаю довериться собственной логике. Прогноз погоды обещает двадцать шесть градусов тепла, без осадков. Можно уверенно брать пару брюк и две блузки. Еще купленное в секонд-хенде платье с цветочным принтом. Оно хранится в дальнем ящике шкафа уже много лет, и, хотя очень мне нравится, я ни разу его не носила, чтобы не сердить маму. Если в Париже будет жарко, мне выдастся шанс его надеть. Я также решаю взять с собой красивые пластмассовые серьги фламенко, купленные для праздника по случаю карнавала, который в последний момент отменили. В офисе или в Алассио мне их, конечно, не поносить, но в Париже – вполне. Помимо туфель, которые будут на мне, я беру пару кроссовок и балетки.