Кнопка Возврата

Гаёхо Михаил

– Деньги у него в другом кармане, - сказал бритый и, подумав, добавил, - но в этом кармане тоже деньги.

– За деньги держится, которые в кошельке, - сказал стриженый, снова трогая Уткина за локоть, - а зачем держаться? Не бзди, не отнимем.

– Нормальный чел, что мы к нему пристали, - бритый похлопал Уткина по плечу.
– Скажи, ты нормальный?

– Нормальный он, и пойдем отсюда, - сказал стриженый.

Они двое пошли, а третий остался.

– Поговорим?
– сказал третий и направился в противоположную сторону.

Уткин

последовал за ним.

– Впечатляет, - сказал третий.
– Я подумал сперва, что гипноз. Но ведь и не только гипноз?

Уткин промолчал.

– Я ведь тоже заметил, что у вас что-то в кармане. Не сейчас. С самого начала было заметно. Я не спрашиваю, что это. И думаю - что-то мне подсказывает, что пытаться выяснить это э-э... принудительным образом не стоит. Ведь так?

– Возможно, - сказал Уткин.

– Хотя тут ведь могут быть разные способы, - произнес третий, садясь на скамейку под кустом персидской сирени.
– Меня зовут Николай, - представился он.

– А меня - Павел, - сказал Уткин.

– Так вот, Павел, можно грубо взять вас за руку и залезть в карман. Но что-то мне опять же подсказывает, что это не проканает. А можно оглушить битой по голове - тихо, сзади. Никто не заметит, и вы в первом числе. Здесь на соседней скамейке весной зарезали человека - среди бела дня, ножом - и никто не обратил внимания. Такие времена, такие люди. Но доставать неизвестно что из кармана у трупа, не имея возможности понять, что это такое, - не вижу смысла.

– Рука в кармане - это у меня нервное, - нашелся сказать Уткин.
– Если надо, могу и вынуть.

Он вынул руку из кармана и показал раскрытую ладонь Николаю. Тот посмотрел внимательно, словно хотел изучить дактилоскопический узор ладонных линий.

– Обыкновенная рука, - произнес он разочарованно.
– Как у любого на этой улице. Или, по крайней мере, у каждого второго. А вот в кармане у вас, мне кажется, лежит что-то необыкновенное. Не могу даже представить, что. В наше время появляются иногда удивительные предметы. Мои друзья, - он показал взглядом, и Уткин увидел на противоположной стороне улицы знакомую парочку, - почему-то решили, что это деньги.

Если он сейчас не встанет и не уйдет, я нажму кнопку, подумал Уткин.

Николай поднялся со скамейки, посмотрел на часы.

– Забыл об одном деле, - сказал он.
– Но мы еще встретимся. Но хочу предупредить.

Ни слова больше и пусть уходит, подумал Уткин, мысленно обращаясь к кнопке.

Николай, забыв о том, что хотел, повернулся и ушел, не оборачиваясь. Уткин смотрел ему в спину, пока тот не скрылся. Поискал глазами парочку на другой стороне улицы. Те наблюдали со своего места. Пусть смотрят, подумал Уткин.

Он пошел, держа руку в кармане, палец на кнопке, и чувствовал себя вполне защищенным. При первом же нападении, каким бы оно ни было, достаточно нажать кнопку. И он даже не будет знать, напали на него или не напали. Напавшие тоже не будут знать. Забавно. Уткин вынул руку из кармана, потом засунул обратно.

Лифт

не работал, и Уткин поднимался пешком на свой четвертый. Немного не дойдя до своего этажа, остановился. Сквозь вымытое по какому-то случаю окно (неожиданно чистые стекла) виднелись разрозненные крыши домов и деревья. И за ними, на миг показалось Уткину, открылась даль, которой никак не могло быть на этом месте - какая-то морская гладь, вытянувшаяся яркой синей полоской, белые корабли у причала, далекий гористый берег.

Уткин вглядывался, прищурив глаза, но всё исчезло. Тем не менее, оставшиеся двенадцать ступенек он преодолел в приподнятом, радужном настроении, даже что-то напевал, вставляя ключ в замочную скважину.

Кто-то крепко схватил его за руку.

Кто-то надел черный мешок на голову.

Уткин дернулся.

– Тихо, - сказал знакомый голос.
– И без глупостей.

Это был голос Николая. Уткин узнал его, и стало как-то спокойнее.

С мешком на голове его провели по коридору - по его коридору. Усадили на стул - его стул, в его комнате. Гаджет с кнопкой, естественно, вынули из кармана.

– Какая-то шняга, - сказал другой голос - не Николая, а, наверное, его стриженого приятеля.

– Вот почему он держал руку в кармане, - сказал еще один голос - должно быть, бритого, если прошлый был стриженого.

– Значит, эту кнопочку он нажимал в кармане, - сказал стриженый.

– А мешок сняли бы, - попросил Уткин.

– Это мы сами решим, снимать или нет, - сказал Николай.

– А смысл?
– возразил Уткин.
– Вы думаете, я вас не узнал?

– Не надо ля-ля, - сказал Николай.

– Я не гипнотизер, - сказал Уткин.

– Не надо ля-ля, - повторил Николай и сильно ударил Уткина в живот.

– Что вы хотите от меня?
– проговорил Уткин, переведя дыхание.

– Догадайся с трех раз, - сказал Николай и снова ударил.

– Погодь, - это был голос стриженого, - он сейчас сам все расскажет. Правда?

И тут же ударил.

Мешок на голову - это психологично, думал Уткин. Кто говорит, кто бьет - непонятно. Это деморализует. Тот ли говорит, который бьет, тот ли бьет, который говорит? Добрый следователь, злой следователь - а бывает, что оба в одном флаконе.

– Молчать - это плохая идея, - сказал кто-то новый. Голос был тихий, вкрадчивый, и Уткин напрягся, ожидая удара.

– Я расскажу, расскажу, - быстро пробормотал Уткин.

– Что это за шняга?
– спросил стриженый, - Для чего кнопка?

Что у них всех, слова другого нет кроме "шняга", подумал Уткин.

– Не тяни резину, - сказал тихий голос.

– А подумайте простую вещь, - начал Уткин.
– Почему никому из вас не пришло в голову ее нажать, эту кнопку?

В том-то и дело, что пришло. И нажимали бессчетно. Но все нажатия - они, как водится, оставались в отмененной реальности. А в действительной реальности кнопка оказывалась ненажатой, и у каждого, кто ее нажимал, появилась конкретная причина, по которой он не нажал ее.