Княгиня Ольга. Сокол над лесами

Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Сыграешь? – даже Лют, увидев их, взглянул на Велеба с новым любопытством.

– Струну достать надо, – Велеб показал порванную.

– А они из чего? Жилы?

– Нет, от жил звук короткий и тихий идет. У меня бронза золоченая. Звук совсем другой – громкий, мягкий. Слышишь? – Велеб осторожно тронул уцелевшие струны. – Будто у Князя Морского в бороде водяные струи играют. Самые лучшие из золота делают, да это не по мне пока.

– Золота? – Лют недоверчиво поднял брови. – Свистишь?

– Нет. Золото с примесью – железо, серебро, медь. Это хитрость

настоящая. Но это у истовых умельцев, у старших волхвов. А я что… и поучился всего ничего.

– У Олстена спроси, – с сомнением посоветовал Лют. – Он тоже играет, у него должны быть. Хотя чтоб золотые – это едва ли.

Только эта находка и утешила Велеба. Все остальное… Отгоняя воспоминания, Велеб с усилием сглатывал. Желудок давно был опустошен, но принять что-то внутрь, кроме глотка воды, не хотелось.

Не то что Лют. Он этих людей не знал и, обладая, как и брат его, довольно прочным сердцем, после мытья достаточно пришел в себя, чтобы сейчас налегать на кашу и жаренную на углях рыбу.

– Так все и было, – рассказывал Ратияр. – Ворота не взломаны, те бесы в городец попали по лестницам через стены и ворота отворили уже изнутри. Перед воротами у них случилась драка с местными дозорными, но тех было всего трое. Пока воевода на подмогу подошел, они уже все полегли.

– Перезван до середины двора только добежал, – вставил Лют. – И люди его все там. В той половине, что ближе к воротам, почти никого нет.

По расположению трупов рисунок боя в городце был виден довольно ясно и в целом подтверждал рассказ уцелевших.

– Убиты все, кто в городце был, – Лют отложил миску с ложкой и вытер рот запястьем за неимением рукава. – Даже бабы и мальцы воеводские.

– Да ну! – в изумлении охнул Ивор.

Гриди и отроки вокруг зароптали.

– И полона не брали? – воскликнул Святослав. – Даже баб?

– Все бабы на месте, там и лежат, – Лют кивнул на Велеба, который точно знал, сколько и каких женщин было в доме у боярина. – Жена Перезванова, три ее челядинки и трое чад. Все, – быстрым движением он провел большим пальцем под горлом, чем очень напомнил Мистину. – Даже сорочки не драны, похоже, и не отжарили. Сразу зарубили, и все.

– Торопились… – дополнил Альв.

– Взято все добро, что подороже, – продолжал Лют. – Все укладки взломаны, вытряхнуты. Забрали все платье, порты, вплоть до исподних. Про кафтаны хазарские я уж молчу. Вынесено оружие все, щиты, шлемы. Из этого ни пряжки не оставлено.

– Трупы раздеты? – уточнил Асмунд.

– Оружие и пояса сняты. Что из платья на телах было, то не тронули.

– Да все наши почти в исподнем и побежали, – добавил Велеб. – Нас только пятеро одеты были. Мы с Размаем и те трое, что у ворот полегли.

– А припасы?

– Смотри! – Лют оживился. – Чудное дело. Из припасов почти ничего не взято. Рожь осталась! – выразительно подняв брови, он оглядел озаренные светом костра лица слушателей. – Репа лежит, бобы, горох! Хоть жабой ешь!

Богатство Перезвановых запасов он слегка преувеличил, но дело и впрямь было странное. В эту

пору зерно прежнего урожая обычно кончается везде – у иных весняков его только до середины зимы и хватает. Запасы овощей тоже подходят к концу, и многие дотягивают до жатвы только на речной рыбе и лесных кореньях. Чтобы в конце весны бросить репу и рожь?

– Птица взята. Скотина была в загородке, загородка разломана…

– Да здесь эта скотина! – перебил Ивор. – Мы пять коров за день нашли. Сами гуляли, без пастухов, без ничего.

– И тут на берегу овчин свежих, содранных, шесть штук в кустах валялось, – добавил Асмунд. – Мои парни нашли. Они, видать, птицу взяли, овец зарезали на пожрать, а коров бросили.

– И это значит, что уходили они отсюда водой, – сказал Ратияр. – И пришли, и ушли по реке.

– Как викинги, – дополнил Альв. – Это называется «береговой удар»: сойти с корабля, поймать скотину на ближних пастбищах, забрать мясо и уйти.

– Но что это за чертовы викинги завелись у меня здесь? – с негодованием воскликнул Святослав. – Здесь им не Норейг!

– Стрелы нашли? – спросил Асмунд.

– Да, – Лют кивнул своему оружничему, и тот выложил тоненькую связку из четырех стрел.

У двух почерневшее от крови древко было обломано – из тел вынули.

– Стрелы как стрелы. Я вот не знаю, чьи они могут быть, – Лют покрутил головой, дескать, может, поумнее кто найдется.

Стрелы пошли по кругу; воеводы и гриди брали их в руки, осматривали и качали головами. Наконечники не варяжские; две были из тех, что назывались «аварскими», но о хозяевах они не говорили ровно ничего. У киян имелись такие же.

– А вы не видели, – держа в руках обломанную стрелу, Асмунд глянул на Люта, – они городец поджечь не пытались?

– Нет! – оживленно ответил Лют и глянул на Альва и Ратияра. – Мы искали, нет ли где следов поджога. Там вторая вежа, которая над рекой, в нее дверь топорами вынесена, внутри четыре трупа. Но они даже эту вежу поджечь не пытались! Теряли своих людей – там кровь на ступенях и под дверью, – но не подожгли! И все остальное тоже. Утром печей еще не топили, огня в городце не было, потому само ничего не загорелось.

– Я же говорил. Сгорел бы – весь берег в головешках был бы.

Вокруг костра помолчали. Каждый в уме складывал в кучу добытые сведения и пытался понять, что все это может означать.

– И надо думать, ни одного трупа с черной рожей не нашли? – Ивор полувопросительно глянул на Люта.

– Своих они всех до одного забрали.

– А ты как думал? – хмыкнул Асмунд.

– Ну мало ли… пропустили второпях.

– Почему они городец не сожгли? – Лют выразительно оглядел бояр. – Сейчас тепло, снега нет, дождей не было, дерево сухое. Там две крыши соломенные – большое ли дело подпалить? И теперь хрен бы мы там чего разглядели. А так, смотри, – он повернулся к Асмунду, – бабы и чада перебиты, хотя их можно было бы в челядь взять или продать. Рожь и овощ на месте – а на дворе не осень, время не сытое. Коровы не угнаны. Пришли и ушли водой.