Княгиня Ольга

Павлищева Наталья Павловна

Святослав насмешник, его синие глаза часто горят лукавым вызовом, даже властная княгиня Ольга побаивается дразнящего взгляда, на что уж она жестка сама, но перед сыном иногда пасует. Хорошо, пока князь все же прислушивается к матери, делает по-своему, но хоть выслушивает. Он хороший сын. Не раз замечала княгиня Ольга, что Святослав норовит высмеять священника Григория, ставит того в неловкое положение. Пришлось поговорить, Святослав обещал больше не трогать бедолагу и слово свое сдержал, просто перестал того замечать. Ольга только вздыхала, какое уж тут крещение, если почтения к священнику нет, но вынуждена была для себя признать, что сын горазд умом, не только мечом, но и словами легко дает отпор любому. Расти бы княжичу за умным отцом или наставником, таким, какой был для Игоря князь Олег. Но вот как повернуло,

сначала родился поздно, потом без отца остался. Княгиня женщина, она не может научить взрослого сына всем мужским премудростям, а на такого воеводу, как Свенельд, лучше не рассчитывать, тот все к себе гнет. Хорошо, что Святослав это давно понял. Его дядька-пестун Асмуд уже стар, князь относится к нему с почтением и даже сыновней любовью, но давно уже смотрит как на отжившего свой век воина. Так и есть, воевода хотя и занимается делами, но все больше по-стариковски, он не в силах ездить за молодым князем на коне, хотя в самом седле держится крепко, и все равно князь выслушивает его бесконечные рассказы про былые подвиги. Ольга не раз замечала, что старый Асмуд по забывчивости повторяет одно и то же, а Святослав терпеливо слушает, словно впервые. Все верно, старость надо уважать, Асмуд заслужил уважение.

Глава 46

У княгини появилась задумка, о которой она решила не говорить даже старшему сыну, не то рассмеется в ответ. Но его помощь, чтобы осуществить задуманное, очень нужна, и Ольга просто намекнула, что пора нанести визит грекам. На троне давно Константин Багрянородный, пора подтверждать давние договоры. Князь удивился, война с греками в его планы совсем не входила. Пришлось объяснять, что никто не просит воевать, наоборот, говорить о мире и дружбе. Сын фыркнул:

— Да не трогаю я твоих греков! Пусть сидят спокойно.

Тогда княгиня начала осторожно, исподволь подводить князя к мысли, что надо ей самой, как в бытность князя Игоря, съездить в Царьград, что же Русь сидит за своими лесами, как медведь в берлоге.

— То, что за лесами, хорошо, меньше трогать будут. Вон вятичей вообще никто не трогает, так спрятались.

Ольга не сдержалась, чтоб не напомнить:

— Хазары долезли и в леса.

Упоминание о хазарах вызвало гримасу недовольства у князя Святослава, хуже их он переносил только греков. На вопрос, почему, отвечал, что, хотя хазары и поганый народ, греки еще хуже тем, что всех предают. В его словах была истина, и мать промолчала. Но задумки своей не бросила. Так и привела сына к мысли о своей поездке в Царьград. Посольство у княгини собиралось уж очень большое.

Когда князь Святослав узнал, что с княгиней отправится и Улеб, сначала немало удивился, а потом его синие глаза вдруг блеснули озорным задором:

— А ты не женить ли его везешь, княгиня?

Ольга потеряла дар речи от такой прозорливости сына, она никому даже во сне не говорила о тайном намерении сосватать Улебу императорскую дочь Феодору, как сумел Святослав догадаться?! По тому, как растерянно замерла от его слов княгиня, сын понял, что попал в точку, а по тому, что она растерялась, понял и другое — не хочет, чтобы раньше времени кто-то догадался, зачем едет. И то верно, вдруг откажут, чего же позориться? Святослав примиряюще коснулся ее руки:

— Я никому не скажу, мамо. А сам Улеб-то знает?

— Пока не говорила, — мать все же обиженно поджала губы.

— А ну как у него любушка здесь есть?

— У кого? Он из терема не выходит! Это не ты, детей рожать от ключниц!

В ту же секунду княгиня Ольга пожалела, что не сдержалась, глаза сына вмиг стали жесткими, но насмешка не исчезла:

— Я провожу вас в Царьград, может, тебе удастся привезти сюда царскую дочь, говорят, они все уродины, не то что красивые ключницы.

Святослав, круто повернувшись, шагнул к двери и уже от порога добавил:

— А Улеба жалко, даже слюбиться ни с кем не может!

С того дня как отрезало, сын говорил с матерью ласково, но отстраненно. Больше никогда не откровенничал. С этой минуты он стал жить своей жизнью, ни в чем с ней не советуясь, делая все по-своему. Но в Царьград снарядил, помог пройти пороги и ждал обратно.

Только им пришлось возвращаться полем на конях, слишком долго продержал посольство в Царьграде византийский император Константин Багрянородный.

Глава 47

Улеб

немало удивился, когда узнал, что тоже плывет в Царьград. Конечно, интересно повидать дальние страны, но он не понимал и того, почему вдруг сама княгиня собралась так далеко. Мало того, княгиня Ольга везла с собой огромное посольство, а брат на вопросы не отвечал, только улыбался, лукаво блестя синими глазами.

Но как бы то ни было, собрались и отправились. Для Улеба все было внове, даже пока плыли до днепровских порогов, особенно пугала его степь. Лес и степь, такие разные и непримиримые. Когда по берегам явно поредели леса, стало несколько не по себе, точно защиту потеряли, точно прикрывал лес своей силой русичей. Издревле все знали, что из степи, из бескрайних просторов, покрытых травой, вдруг могут вырасти ниоткуда конные отряды степняков, засвистеть их каленые стрелы, задрожать земля под копытами быстрых коней… Если не суметь заранее учуять их приближение или проглядеть эту лавину, то будет беда. Хазары и печенеги просчетов не прощают, и так в каждый переход до моря русичи теряют людей и товары в торговых караванах, а тут такая удача — княжеское посольство! Потому и шел с ними князь Святослав, потому и скакали по берегам Днепра конники, далече выглядывая степняков. И все равно боязно.

Улеб то хватался за свой меч, требуя, чтобы старший брат взял с собой в дозор, то как зачарованный смотрел по сторонам, забывая о могущих появиться внезапно степняках.

На ночных стоянках неприятно было слышать дальние голоса волков, крики степных животных. Для степняка в лесу нет примет, он не может ходить лесом, это лесные жители движутся реками, а всадник с лошадью в лодку не поместится. Продраться через заросли трудно, да и без коня хазарин беспомощен. Зато русичам плохо в степи, балки кажутся одинаковыми, трава пахнет непривычно, глазу не за что зацепиться. Плохо и то, что костры по ночам видно далеко, они привлекают и ночных хищников, и степняков. Князь Святослав на ночь выставлял дополнительные дозоры, заставлял слушать и слушать. Днем те, кто всю ночь смотрел в темноту степи и слушал, без сил валились на дно ладей и спали, чтобы в сумерках снова заступить на свой нелегкий пост. Это принесло результаты, несколько раз замечали конные отряды кочевников, но те ни разу не рискнули напасть. Немного пощипали только на порогах, но так бывало всегда. Русичи в ответ на наскок разметали отряд по степи, собрали стрелы и двинулись дальше.

И все равно князь Святослав скрипел зубами:

— Доколе будем дрожать всю дорогу?!

Ольга возражала:

— Так было от века, степь принадлежит им, они здесь хозяева. С хазарами да печенегами не поспоришь….

— Почему?! По всему берегу Днепра русские кости раскиданы, по всему пути могилы предков, сама земля кровью русской столько раз полита! И сами не живут, и нам не дают. Надо бить Хазарию!

Княгиня снова качала головой, молод еще князь, не знает силы каганата, все ему кажется, что можно так легко с проклятыми расправиться. Князь возражал: нелегко, но можно, и время пришло. Качал головой и воевода Свенельд, мол, неразумен пока князь, не бывал бит в боях, хазары сидят за степью, по Дону к их Итилю не подойдешь, там крепость Саркел, или Белая Вежа, как ее славяне зовут, греки строили, на совесть поставлена. С моря тоже не пройти, Сурожское море заперто крепостями Корчева и Тмутаракани…. Хитрые хазары со всех сторон защитились. Те, кто ходил через их земли с князем Игорем на Бердаа, рассказывали, что шли под присмотром степняков, все время на виду, незамеченным не проскочишь. А хазары сильны, у них войско, как у арабов, обучено и храбростью отличается. Святослав фыркал, слушая такие речи, дергал плечом, но возражать старшим не смел. Однажды, оставшись наедине с братом, Улеб спросил:

— Неужто хазар не боишься?

Князь Святослав насмешливо поглядел на брата:

— Боюсь? Чего их бояться? Надо просто все обдумать, и хазар бить можно, только не с налета, а разумно.

Не понял Улеб ничего в этих словах, кроме того, что Святослав в своих силах уверен. Брат не боится никого, он удачлив в бою, храбр и быстр. Вот бы и ему, Улебу, так, но младшего князя больше интересуют не битвы, а мирная жизнь. Разные они, точно и не одним отцом рожденные. И то верно, Святослав в свою мать удался, а Улеб в свою. Княгиня Ольга, родись мужчиной, тоже была бы крепким воином.