Князь Демидов. Том IX
Шрифт:
Люди, как будто, наделили это место душой!
Впервые за всё время я видел не просто горшок, а маленькую часть семейной истории. Не, какую-то там картину, переоценённую искусствоведами, дабы избавиться от налогов, и, как следует навариться, а изображение прекрасного момента жизни. Не обычные почеркушки на древнем холодильнике, а очень важный подарок от младшего поколения.
Всё здесь дышало и жило!
Старая печка с трещиной, ржавые конфорки, полки с металлическими коробочками, которые успели пожелтеть от времени, маленькие оконца, что были завешаны мятой тюлью
А, на миниатюрных шторках виделись уже въевшиеся от времени пятнышки, скорее всего, тоже оставленные младшим поколением.
Половицы скрипели от каждого моего шага, придавая всей картине ещё больше аутентичности.
Просто невероятно!
Как такой хаос может сложиться в столь идеальную и уютную картину? Для меня это было настоящим секретом. Произведение искусства, которое отражало жизнь нескольких поколений. Великолепно!
— Чего ты, как не свой? — поинтересовался дед, намекая на моё замешательство и очарование.
— Просто, я никогда ничего подобного не видел… Это — потрясающе! — честно признался я.
— Да, ну, брось. — с улыбкой отмахнулся он: — Обычный деревенский домик. Ничего такого… Вот раньше у нас имение было… Там — да! А это… Это — так. Чисто для души. В общем, ты это… Садись… Не стесняйся. — Митяй жестом указал на небольшой табурет за столом. Как бы он не развалился под моим весом…
— Спасибо. — однако табурет, к моей великой радости, всё-таки выдержал внезапную напасть: — Дедуль, а ты тут, вообще, как?
— Я-то? — открыв печку, Митяй вытащил оттуда горшочек с пельменями: — А, чего мне станется? Всё хорошо. Только вот… пережил инсульт пару лет назад. Теперь левый глаз постоянно дёргается. Целители долго ехали, а восстанавливаться при помощи магии на постоянной основе — нельзя. Взял себя в руки. Соседи помогли. Вот теперь у меня почти каждый день нервный тик. Сперва сильно раздражало… А, сейчас — привык.
— Как с местными дела? — я только сейчас смог разглядеть богинь деда поближе.
Яблочко — которая была лошадкой, в человеческом облике оказалась типичной «первой барышней на районе». Губастая, высокая, с очень привлекательной фигурой. Длинные русые волосы были заплетены в мощную косу. А, какие же у Яблочка ресницы… Казалось, что она может взмахнуть ими и воспарить над землей. В общем, одним словом — юная красавица.
Анжелина, которая курочка — больше напоминала озорную девочку-подростка. Чёрные, как сама ночь волосы — были подстрижены под каре, а ярко-янтарные глаза с подозрением косились в мою сторону. Она иногда останавливалась, и о чём-то перешёптывалась с Яблочком. Только вот, лошадка на всё это лишь хихикала.
— С местными? Да… ты знаешь, что-то я в последнее время не очень рад их компании. Уж больно они навязчивыми стали. Совсем меня со счетов списали! Думают, что я немощный старик… А, это же совсем не так! Я старой закалки. Ещё лет тридцать смогу в одного — и в огороде пахать, и за домом ухаживать. — уверенно заявил Митяй и сел между Устиньей и Рудольф: — А ты, как я погляжу, сильным волшебником стал, да? Если мне не изменяет зрение — это богини из Великой Пятёрки?
— Вы нас знаете? — удивилась лиса.
— Ну, естественно! — улыбнулся дедуля: — Не раздумывая бросились спасать людей. Это — настоящий подвиг! К тому же — наше поколение знало всех своих героев в лицо! Я даже видел картину с вами. А вот нынешнее поколение уже всё… Им актёров из кино подавай.
— Времена изменились. Разве же это не прекрасно, мур-мя? — просияла Устинья, которой явно нравилось, когда ей припоминали великое прошлое.
— Изменились, и это очень хорошо! — согласился Митяй, а затем внимательно посмотрел на мой мундир: — Кстати, Володь… А, ты чего студенческий сюртук напялил? Тебе годков-то уже прилично для подобного.
— Наверстываю упущенное, так сказать. — ответил я: — К сожалению, в Польше не получилось.
— И то верно! — дедок поджёг масляную лампу щелчком пальцев: — И, как там поживает Университет?
— Всё так же пытается ковать будущее Российской Империи.
— Получается?
— Хех… С переменным успехом. — мы с дедом одновременно рассмеялись.
В этот момент Яблочко и Анжелина принесли пузатый самовар и быстро накрыли на стол.
— Кушай! Пельмени сам делал. Иногда, что-то находит… Начинаю лепить. И остановиться не могу. — улыбнулся дедок.
Вот так всегда! Говорят, что у мужчин нет депрессии… А, потом эти самые мужчины лепят по три сотни пельменей.
— И про хреновину не забывай. — Анжелина поставила рядом с тарелкой небольшую розетку с красной жижей. Пахнет довольно остро.
— Благодарю. — тут же ответил я, чувствуя, как живот предательски заурчал.
— Кушай, внучок. Наговориться всегда успеем. — произнёс Митяй и налил мне в большую чашку свежезаваренный чай. Ох, какой приятный тёплый аромат!
— А, что это за… такая странная нотка в запахе?
— Мята. — объяснил Митяй: — Когда ты был маленьким, то обожал чай с мятой.
Тело не даст соврать. Едва попробовал, как все рецепторы тут же активизировались, а по коже пробежали мурашки. Да и пельмени оказались великолепными! Такого даже в столовой Университета нет. Ещё и вприкуску с хреновиной, сметанкой или майонезом… Ух! Вот сейчас я мог с гордостью похвастаться, что вкусил настоящую пищу богов.
— Вкусно? — поинтересовалась Яблочко, и невзирая на крайне неодобрительный взгляд Устиньи, села рядом со мной, а затем принялась внимательно разглядывать.
— Очень! Ничего вкуснее не пробовал! — честно признался я.
— У нашего Хозяина — золотые руки. — богиня ткнула меня указательным пальцем в щёку.
— Я попрошу не лапать Вкусняша! — тут же вмешалась Уся.
— Нет-нет, я не собираюсь причинять ему вред. — Яблочко продолжала внимательно разглядывать моё лицо: — Просто… довольно странно видеть того, кого нянчила до пяти лет. Особенно, когда он уже совсем взрослый.
— Понимаю. — вздохнула Рудольф: — Сперва они такие маленькие и беззащитные… А, потом — «Руд, я сегодня встречаюсь с парнем! Что мне надеть?»