Князь-гладиатор

Наперсток Янина

– Медсестра?

– Врач широкого профиля, со специализацией в травматологии.

– Отлично! – и он, стягивая легкий скафандр, улегся животом на постель. – Спина болит. Найдешь где – оставлю с собой.

Милена постаралась от всего абстрагироваться и отнестись к Зубру как к пациенту. Обследовала позвоночник, насколько это позволял метод пальпации, вслух объявила об обнаруженных ею проблемах. Вправила пару дисков, объяснила, какое стоит сделать дальнейшее обследование, рекомендовала массаж, ну и нажала на несколько точек, которые бы позволили ослабить спазмы мышц и уменьшить боль. Зубр сел. Удивленно сделал пару круговых

движений плечами и с довольной улыбкой сообщил Милене:

– Останешься со мной. Для всех – в качестве любовницы. И учти, если хоть одна живая душа узнает, что ты мне оказываешь услуги иного рода – тебе кранты.

Так и началась у девушки новая жизнь. Статус «женщины Зубра» обезопасил ее не только от сальных взглядов охраны, но и от множества прочих проблем. Харом, как он просил к нему обращаться, выделил Милене на станции личные апартаменты, хороший оклад и полную свободу передвижений по базе. Снова напомнив, что всеми благами она пользуется, лишь пока изображает пламенно в него влюбленную идиотку. И боже упаси ей начать принимать чьи-то ухаживания – сразу вылетит к Изимиру.

Девушка полностью приняла правила игры, потому как другого варианта ей не оставили, а жить хотелось. Тем более Милену это устраивало, потому что как женщина она Харому была неинтересна. Застарелые проблемы с позвоночником привели к импотенции, которая, впрочем, вероятно из-за общей пресыщенности, его не беспокоила. А вот момент поддержания репутации – очень.

– Ну что там, долго еще? – нетерпеливо уточнил Конан, выдёргивая врача из воспоминаний.

Результаты сканирования уже несколько минут висели перед ней на экране. Ничего серьезного на них не было. Небольшие изменения от ранее используемых стимуляторов, которые не выявляются при допинг-тестах по крови. Но кто она такая, чтобы читать этому бугаю лекции о здоровом образе жизни?

– Все в порядке, одевайтесь.

– Милочка, а у меня вот зуб шатается, – попытался привлечь к себе внимание Конан, делая пару шагов к столу.

Доктор сразу выставила вперед пульт от электрошока и уточнила:

– Ты бессмертный? Я же могу и Харому пожаловаться.

– На что? Что я зуб хотел показать? – хохотнул гладиатор, однако возвращаясь назад и начиная надевать вещи.

– С зубом придёшь, когда выбьют. Выдам антисептик для полоскания.

– Жестокая ты, Мила, – фальшиво выдохнул Конан уже в дверях.

– Кто бы говорил, – буркнула себе под нос девушка, вспоминая, как в один из боев бугай, с такой же спокойной улыбкой, ломал своему уже поверженному противнику пальцы.

Глава 6

Зубр обсуждать выкуп отказался категорически. Еще и обсмеял: дескать, он не идиот, почти в каждом улове встречается «сын нефтяного магната», и даже будь это правдой, синица в руках надежнее. Тем более что на такой «синице», как Рох, хозяин уже начал неплохо загребать деньги. Князь не вникал в суммы, но довольная рожа Зубра, тот факт, что в камере эльфа сразу после первых боев появилась настоящая постель, и что его за… пять? семь? недель от прибытия на станцию ни разу не отделали «в воспитательных целях» – говорили сами за себя.

Время сбилось в единый клубок, словно свалявшаяся шерсть: дни были такие же однообразные и душные. Как Таурохтар не старался отыскать лазейку, чтоб хотя бы попытаться наладить связь с королем – все тщетно. Гладиаторов на тренировки и бои водили с охраной,

а все остальное время держали в камерах. Прошедшие недели Рох отсчитывал по субботним «аренам», хотя и они стали путаться.

Через какое-то время после прибытия в «зверинец» поселили пару новеньких. Один из них уже на второй день принялся молоть всякую чушь и заговариваться. А потом и вовсе устроил истерику в клетке: прыгал на решетку, орал, рыдал… Это ужасно давило на нервы, но охрана все не приходила. В итоге, когда весь отсек был готов удушить его собственноручно, появился человек от Зубра и, предварительно утихомирив смутьяна ударом электрошока, выволок его из камеры.

Большее новенького не видели. Конан, правда, сразу экспертно объявил, что такого и в шахту опасно, так что просто вышвырнут в открытый космос. Что ж, пожалуй, это даже гуманнее.

Но хуже всего было в дни после боев. Зубр, особенно выделившемся «жеребцам» от барских щедрот жертвовал ресторанный ужин или «бабу на ночь». Либо-либо на выбор. Таурохтар давно понял, что «хозяин» все организовывает таким образом, чтобы всячески настроить гладиаторов друг против друга. Чтобы разбудить в тех, кто еще вчера считал себя людьми, животные инстинкты и ярость. Их просто натаскивали, как бойцовых собак.

Запахи кулинарных изысков наполняли клетки, скручивая живот и вызывая зависть. Один раз Рох, пытаясь как-то наладить контакт с гладиатором в соседней камере, передал ему часть своего «трофейного» ужина. Охрана появилась тут же. Наградила обоих мужчин разрядами электрошока и, пока те безвольно корчились на полу, забрала у них еду. Словом, открыто процветала политика стравливания – бейся лучше, и тебе может повезти. С сексом, наверное, также. Таурохтар это доподлинно не знал, всегда стараясь закрыть себе голову подушкой, чтобы как-то приглушить разносящиеся гулко по металлическому отсеку характерные шлепки, охи и стоны. До какого же скотского состояния должны дойти люди, чтобы делать это вот так, практически у всех на виду? Не говоря уже про женщин.

Эльфиек на Валиноре даже не выдавали против их желания замуж. Считалось, что это ведет к депрессии и ранней смерти. Изнасилование же относилось к самым страшным из грехов. Хуже убийства. Девицы же, которых подсовывали гладиаторам, были явно рабынями, и их желания, как, впрочем, и продолжительность жизни, мало кого интересовали. Победители же творили с трофеями все, что хотели, даже избивали, и это абсолютно не возбранялось. Зубр, наверное, считал, что таким образом он дает выделившимся почувствовать власть и свободу. Хотя Таурохтар и не представлял толком, что может твориться в больной голове «хозяина». Здоровый, на все что с его согласия происходило, был неспособен.

Надежда выбраться из этого ужаса таяла день ото дня. Сначала князь рьяно молился эльфийским богам, но быстро понял, что все они остались на Валиноре. Никто его призыв о помощи через миллионы световых лет космоса и толщу станционного металла не услышит. Вся прошлая жизнь стала казаться далекой иллюзией, и даже мысли о Мориэль не придавали большее ни сил, ни уверенности в себе. Как будто все пять лет жизни, когда он на нее смотрел и мечтал о совместном счастье, были не с ним. Одиночество, несвобода и безысходность давили со всех сторон. Таурохтару стало мерещиться, что еще немного, и он сам потеряет человеческий облик. Да и зачем человеческий облик тому, кому переопределено быть зверем?