Князь лжи
Шрифт:
Эдрик понял, кого он имеет в виду.
– Но ведь их нет, – произнес он недоуменно. – Они стали не более реальны, чем мысль или память… чем забытое воспоминание. Их нет в реальном мире. Нам говорили, что Озеро Грез – это и есть мечта.
– Это так, – согласился Фремберг. – Но в каком-то смысле мечты обладают собственной реальностью – хотя она и иная, чем реальность вещей и явлений. Этот барьер – между предметом и мыслью о нем – очень высок, но те, кто древнее нас, способны его преодолеть. Ведь именно из их мечтаний когда-то возникла Сальбрава.
– То время давно прошло, – резко сказал Эдрик. – Они давно утратили силу, которая позволяла
– Да, я знаю, что на этом основана вся ваша идеология, – сказал Фремберг. – Эту мысль тебе вбивали всю жизнь, внушая, что вы какие-то особенные, не такие, как все, что этот мир – дерьмо, потому что он дерьмово управляется, а вот если бы к власти пришли вы, вот тогда… Но вот что я тебе скажу, мой друг. На самом деле не имеет абсолютно никакого значения, в чьей сущности теперь, после Войны Остывших Светил, скрыт анкавалэн – в сущности людей или богов. Важно то, кто этой силой управляет. А управляют ею боги – так же, как и прежде. Все равно как если бы ты перестал хранить деньги дома в сундуке и поместил их в банк. Они все равно принадлежат тебе. Ты можешь снять их в любой момент, переместить на другой счет, оплатить текущие расходы… Ничего не изменилось. Смертные принадлежат богам, и так будет всегда, хочешь ты этого или нет. Претензии вашей Школы смешны. Боги всегда позволяли тем, кто этого достоин, получить нечто большее, чем жизнь внутри одного из людских стад, но достойных – по-настоящему достойных – всегда были единицы. Ваш способ обрести бессмертие ничуть не хуже, чем все остальные. Но когда вас становилось слишком много, вашу численность аккуратно сокращали – думаю, ты слышал о периодах резни во времена Стханата… Нет? У вас эта информация тоже засекречена от новичков?
– Не в этом дело. Я никогда не увлекался историей.
– Напрасно, напрасно. Кто не знает прошлого, не знает и настоящего, – Фремберг осуждающе поцокал языком.
– Не отвлекайся, – посоветовал Эдрик. – Ты рассказывал о том, от кого вы охраняете это странное место.
– Я думал, ты понял…
– Я не понял, почему. Допустим, боги могут выжимать анкавалэн из людей – я знаю, как они это делают. Но те… кто мертв… как? Их нет. Как они могут влиять…
– Увы, но все еще есть те, кто поклоняется Последовавшим. Иногда их молитвы достигают Озера Грез. И тогда оттуда поднимаются призраки.
– Призраки?
– Да, тени теней того, чем они были. Чем выше им удается подняться, тем большую силу они обретают. Но и тем сильнее становится сопротивление. В принципе, мощи, сосредоточенной в этом месте, достаточно, чтобы остановить любого из них, даже Клеветника или Палача. Хотя иногда их потуги вырваться на волю по-настоящему страшны, – Фремберг покачал головой. – Такое происходит нечасто, раз или два в тысячелетие. Тогда Столб содрогается, и кажется, что все вот-вот рухнет, и Солнечный Убийца выберется на свет… Хотя это всего лишь призраки поднимаются вверх по нитям молитв. Рано или поздно их сила иссякает, они превращаются в ничто, и все успокаивается. Но есть опасение, что когда-нибудь они придумают способ если не проломить, то обойти защиту. Для этого тут и нужна стража.
– И что ты с этой волшебной палочкой сможешь предпринять против Князя? – с презрением бросил Эдрик, показав взглядом на колдовской посох.
– Я
– Пусть бы сами и сторожили, если им так нужно, – пробормотал Эдрик.
– Перестань. Это нужно всем нам. Если только, конечно, ты не хочешь увидеть, как все миры исчезают в огне, знаменующем конец света.
– Я что-то не слышал особенной радости в твоем голосе, когда ты говорил, что должен дежурить здесь следующие сто лет.
– Хм… да, признаться, меня отправили сюда в наказание. Обычно мы проводим здесь четверть века после того, как обретаем бессмертие.
– И что ты натворил?
– Это тебя не касается.
– Понятно, – Эдрик хмыкнул. – У меня остался еще один вопрос. Если ты так много знаешь о Школе, почему ты не догадался, кто я такой, еще в Башне? Или догадался – но сделал вид, что не знаешь?
– Я знал, что ты бессмертный, но не знал, к какому из родов ты принадлежишь. Ты отмалчивался, и делал вид, будто тебе мешает какая-то клятва. Это слегка расходилось с тем, что мне известно о Школе. Вы держите слово лишь тогда, когда вам это выгодно. В том случае это была явная дурость…
Эдрик засмеялся.
– Дурость? Но ведь ты же поверил!
Фремберг опять потер бороду. Поражение он признавать не любил.
– Ну хорошо, – с большой неохотой выдавил он. – Да, ты ловко изобразил не-пойми-кого. Сумел меня заинтриговать. Поэтому я и поручил тебе это задание. Хотел посмотреть, как ты будешь действовать.
– Ну что ж… – Эдрик развел руками. – Все секреты раскрыты, кроме…
– Кроме?
– Кроме того, что нужно было демону, вселившемуся в Нарвериша и для чего он привел его на Слепую Гору. Но это ты выяснишь уже сам. Вызовешь его и допросишь. Когда вернешься в Башню.
Фремберг кивнул.
– Да, это любопытно. Хотя я могу сделать несколько предположений. Он мог кое-что знать о силах, управляющих этим местом. Возможно, он надеялся перемениться вместе с хозяином тела в ходе перевоплощения.
– А это возможно?
– Нет. Я же говорил тебе. В зеркальной пленке, ожидающей всякого прошедшего Мост, отразились обе сущности. А для людей в это время года путь закрыт.
– А когда откроется путь демонов?
– Завтра на закате.
– Ну что ж, – сказал Эдрик. – Подождем.
Глава девятнадцатая
…Время, казалось, замерло. Освещение почти не менялось, и все изменения в окружающем мире сводились к перемещению красных пятен по зеленоватому небу. Иногда пятна набухали и увеличивались. Тогда их яркость возрастала, они становились алыми, насыщенно-кровавыми. Иногда – расплывались, цвет менялся до бурого или даже серого. Эдрик сказал, что по их движению можно определять время точнее, чем по положению звезд, но я не мог понять, произнес он это всерьез или шутил. Сидя на камне и задумчиво разглядывая мутные небеса над Слепой Горой, я думал о том, что моя жизнь похожа на одно из этих пятен: то яркость и власть, то истощение и бессилие. В конце концов все пятна распадались – или на части, вливаясь в другие сгустки, или окончательно превращались в серую муть. Вряд ли это можно считать хорошим предзнаменованием.