Князь
Шрифт:
Издали лагерь русов выглядел точь-в-точь как бивак копченых. Множество войлочных юрт, кибитки… Даже разъезды на подходах и пастухи, приглядывающие за лошадьми, – в одежде и мохнатых шапках печенегов-цапон.
Разумеется, это были не цапон – переодетые Святославовы вои.
Шатер Святослава был воистину ханским, но пустовал. Князь уехал по каким-то важным делам.
В отсутствие великого князя старшим в лагере был воевода Икмор. И он уже выехал навстречу Сергею. Если бы не варяжские усищи, Икмор был бы вылитым печенежским ханом не из последних. А загорел почти как копченый – дочерна.
– Серегей! Дошли!
– Как
Они с Икмором обнялись. Потом Икмор обнялся с Поняткой и Машегом. Переодетые печенегами киевляне сияли улыбками. Гридни Духарева уже смешались с ними. Здесь все знали всех и были друг другу рады.
– Остальные твои где? – спросил Икмор.
– Там, – Духарев махнул в сторону Семендера. – При кораблях.
– И как там?
– А сам как думаешь, воевода? – Сергей сразу перестал улыбаться. – Скажи, зачем надо было все жечь?
– Думаешь, батька этого хотел? – тоже нахмурился Икмор. – Пошли-ка в тень, воевода! Перекусим с дороги да и поговорим.
… Сначала все было хорошо. С херсонскими ромеями прошло как по маслу. Получив даже больше того, на что рассчитывал, Святослав из Тмутаракани двинулся на Северный Кавказ, как снег на голову упал на ясов и касогов [22] , обязал ошеломленных горцев данью и после трудного, но зато стремительного перехода точно так же внезапно возник у юго-восточной границы Хузарии.
22
Осетин и черкесов.
И тут произошла накладка. Святослав поручил захват Семендера печенегам Кутэя. Этим киевский князь надеялся убить сразу двух зайцев: скрыть присутствие русов и отчасти обескровить нахальных союзников. Семендер был неслабой крепостью с очень выгодным стратегическим положением. Штурмовать такой город без осадных машин – дело не из легких.
Но всё пошло не так, как планировалось князем. Внезапно налетевшие печенеги захватили хузарскую крепость врасплох и взяли ее практически без потерь. Но во время штурма случилась беда: был смертельно ранен хан Кутэй, единственный, кто был способен держать копченых в узде.
Печенежская орда мгновенно стала неуправляемой. Результат Духарев видел. Исправлять что-то было уже поздно, и Святослав отдал Семендер и его окрестности на поток и разграбление. Хотя грабить в этом восточном городе было почти нечего. Все ценное ежегодно вывозилось отсюда в Итиль.
Дальнейших планов князя Икмор не знал. О них Святослав рассказал Духареву сам, когда незадолго до темноты вернулся в свой лагерь.
– Кутэй скоро умрет. Ему осталось дня два, не больше, – сказал великий князь, прекрасно осведомленный о том, что происходит в долине. – Когда он умрет, я стреножу копченых. Здесь хорошее место: богатая земля, смирные смерды. И восточные товары, кроме тех, что плывут морем, провозят здесь. А когда мои лодьи будут свободно плавать в Гирканском море… Что ты качаешь головой, Машег?
– Гирканское море – не Понт и не Сурож [23] , – сказал хузарин. – Это суровое море.
– Не суровей Варяжского! – отрезал Святослав. – Оно будет моим. И эта земля – тоже. Ты говорил, где-то здесь были земли
– Были, – мрачно ответил Машег.
– Я верну их твоему роду. Вы будете править здесь под моей рукой и, клянусь гневом Перуна, я буду добрее к твоим хузарам, чем ваш хакан. Скоро хан Кутэй умрет, и тогда я приду в долину и приструню копченых.
23
Черное и Азовское моря.
– Поэтому ты и напустил на Семендер цапон, великий князь? – еще мрачнее поинтересовался Машег. – Чтобы после показать хузарам свою доброту?
– Да! – последовал твердый ответ. – Но я не хотел того, что получилось. Я не убиваю своих смердов и не жгу своих городов.
– Ты так уверен, хакан киевский, что Семендер станет твоим городом? – скривил губы Машег. – Хакан Йосып все еще хакан Хузарии.
– Считай, что он уже мертв!
– Когда он будет мертв, – с нажимом на слово «будет» произнес Машег, – найдется множество желающих овладеть «саманными воротами».
– Ты дашь им отпор, хузарин Машег! – заявил Святослав. – Я знаю тебя и знаю, что ты справишься. А за твоих родичей, убитых копчеными, – прости.
Машег покачал головой:
– Здесь нет моих родичей, княже. Давно уже нет. Только «черные» и «византийцы». Но хорошие деревья растут долго. И я не люблю, когда жгут сады.
Святослав нахмурился:
– Скажи мне, Машег, ты кто – хузарин или варяг?
– Варяг. И хузарин.
Машег бестрепетно глядел в синие глаза князя. Ему было ведомо, как страшен гнев Святослава. Но потомок маздакитов – персов и иудеев, когда-то сбежавших от расправы шаха и взявших под себя эти земли, – если и боялся, то лишь беды для своих близких. А киевский князь – не хакан Йосып. Если княжий гнев падет на Машега, родных его гнев не затронет. А за себя Машег не боялся.
Но Святослав не рассердился.
– Добро, – кивнул он. – Хузарин-варяг – это мне и нужно. Но довольно об этом. Серегей, расскажи-ка мне, что ты видел в Итиле…
Глава четырнадцатая
В которой происходят похороны хана Кутэя и другие, более важные, события
Следующим утром из долины прискакал гонец: хан Кутэй умер.
– Снимаемся, – распорядился Святослав. Когда русы спустились в долину, родичи Кутэя уже все подготовили к погребению. На высоком холме насыпали курган, где будут похоронены останки; сложили костер, на котором сгорит бренное тело Кутэя, чтобы душа его поскорей улетела к Великому Небу. Кроме мертвого хана на штабеле облитых маслом бревнышек покоились две его удушенные наложницы, любимый конь с перерезанным горлом и живой шаман, не сумевший удержать душу Кутэя в бренном мире.
В последний путь внука Куркутэ провожало совсем немного печенегов: сотни четыре. Остальных не прельстила даже возможность последующего халявного угощения. Последние два дня и так были для войска Кутэя непрерывным праздником. Впрочем, все значимые печенежские лидеры на погребальной церемонии присутствовали.
Войско русов, пеших и конных, встало вокруг холма. Наверх поднялся только Святослав с воеводами, ближними боярами и малой дружиной. Духарева среди них не было. Пока великий князь будет пировать, Сергею придется поработать.