Княжич Олекса. Сказ второй
Шрифт:
— Где Олекса?! — зарычал князь, занося кинжал над сыном.
— Забрали его ушкуйники с собой! — завопил в исступлении княжич.
Замерла в воздухе княжеская рука, сжимающая кинжал.
— Выходит, жив он? — выдохнул обрадованно Ярослав.
— Живой! — подтвердил Федор тотчас. — Ранен только! Но живой он…
Мусуд, услыхав это, ощутил, как затапливает его душу сладостное облегчение.
— Для чего забрали они его? И куда?! — спросил татарин и еще сильнее скрутил руку княжичу, добиваясь признания. — Выкладывай!
— Клянусь, не ведаю того!.. Не
— Что говорил?!
— Сказал он, что Олекса красив лицом! И еще сказал: «Такой товар меня озолотит!»
Ярослав и Мусуд посмотрели друг на друга, поняв без труда смысл сказанных ушкуйником слов. Сохранили разбойники жизнь Александру ради продажи княжича в рабство на невольничьем рынке — решив, как видно, поживиться за счет его необычайного облика. А значит, прямо сейчас ушкуйники на всех веслах должны плыть в сторону Волаги, что выведет их в Хвалынское море — ибо на его берегах процветала работорговля с иноземцами.
— Кто вожак ушкуйников? Как его звали? — требовательно встряхнул татарин княжича тогда.
— Все его Рудницей кликали… Звягой Рудницей!..
Наконец, Мусуд выпустил Федора из своей хватки и тот, всхлипывая, принялся укачивать свою посиневшую руку. Князь Ярослав подозвал к себе своих телохранителей, что стояли в стороне и благоразумно отводили глаза от сцены, разыгравшейся пред ними. Он приказал им созвать дружину, рассредоточившуюся по местности, и выдвигаться обратно в Рюриково Городище — ведь не имело смысла им искать Олексу в этих местах, коли похитили его разбойники!
Оставшись на месте ночного побоища только с Мусудом и Федором, князь прошелся по становищу, снова оглядывая мертвые тела и обдумывая что-то. Его сын следил за ним смятенным взглядом, гадая, какие мысли сейчас у его отца на уме. О каком наказании помышляет князь для него? Он выпорол Олексу за самовольство в битве, так как же он покарает своего старшего сына? Понимал, Федор, что не простит его отец за совершенное супротив брата преступление! И, помимо телесных наказаний, несомненно ожидает первенца лишение княжеских почестей и пожизненная ссылка без права взойти на княжеский столец. Но сейчас Федора это не волновало! Он радовался хотя бы тому, что спрятал Ярослав свой кинжал обратно в ножны.
— Прости меня, батюшка… — скорее прошелестел он, нежели проговорил.
Князь повернулся к нему, глядя на сына с лютым гневом.
— Ты смеешь говорить со мною?!
Уронил голову Федор на свою грудь и примолк.
— Плохо я воспитал тебя, Федор! Упустил тебя! Не сумел вбить ума в твою голову… То моя вина и придется мне жить с этой правдой! — продолжал говорить Ярослав, перешагивая через мертвецов и возвращаясь к сыну. — Но не беспокойся — вот тебе, как раз, жить с этим не придется. Мусуд, держи его!
Не успел Федор и пикнуть, как татарин снова скрутил его и подсек ему ноги — и княжич упал на колени перед приближающимся отцом. Закричал истошно Федор, поняв, какую участь избрал для него разъяренный отец и затрепыхался — будто птица в силках — но не мог он победить силу Мусуда, удерживающую его.
— Отец мой! Не губи! Прости меня! — взмолился княжич, обливаясь горючими слезами. — Я же сын твой! Сын!..
— Твоя правда, на свет ты родился сыном моим, — кивнул князь, нависнув над ним. — Но отныне нет у меня больше сына Федора, первенца моего! Отрекаюсь я от тебя!
Ухватив одной рукой Федора за затылок, другой Ярослав зажал тому рот и нос, лишая возможности дышать. Затрясся княжич, замычал, захрипел — но что он мог сделать против двух крепких мужчин навалившихся на него? Только когда глаза Федора закатились, а сердце в его груди навеки замолкло, убрал князь ладонь от лица сына и отступил назад.
— Свалила княжича хворь неведомая! — проговорил Ярослав, отирая сую руку о полы кафтана. — Поплохело Федору вдруг и отдал он богу душу безвременно.
Мусуд, уложивший бездыханного Федора на траву, ответил:
— Видать, все-таки отрава, которую он еще вчера выпил, запоздало подействовала, — согласился он, выпрямляясь в полный рост.
Усмехнулся князь одобрительно: уверен он был — татарин сохранит тайну совершенной расправы.
Мусуд со скрытым удовольствием посмотрел на бездыханного Федора. Не сделай этого князь сам — сделал бы Мусуд. Не прямо здесь и сейчас, но потом — выгадав время и выследив его где-нибудь. Убил бы он княжеского первенца в отмщение за то, что решился тот покуситься на Александра! И убил бы жестоко, так, чтобы смог бы почувствовать весь страх и всю боль, что пережил Мусуд из-за его преступных деяний.
— Что делать будешь с ушкуйниками, князь? — заговорил татарин о главном.
— Возьму дружину и отправлюсь немедля к Волаге. Пройдем мы вдоль всего течения — и где-нибудь да нагоним их! А ежели не на Волаге перехватим, то и до Хвалынского моря дойдем! — твердо промолвил Ярослав Всеволодович. — Ты, Мусуд, пойдешь со мной как воевода в этом походе.
— Не сомневайся, князь, я костьми лягу ради сына твоего! — сказал татарин искренне. — А те места мне знакомы! Знаю я, где разбойники на ушкуях проходят да лагеря на берегу устраивают. Знаю все пороги и мели. Да и персидские берега мне не понаслышке известны. Коли борзо двигаться будем, то будет у нас шанс нагнать их!
Шагнул к нему князь Ярослав и благодарно возложил руку на его плечо.
— Дорожу я твоей преданностью, Мусуд! В черный час я столь неразумно удалил тебя от Олексы! — вздохнул он с горечью. — Знаю, не случилось бы с ним несчастья, ежели оставил бы я тебя охранителем его! И теперь дорого плачу за ошибку свою…
— Отыщем мы Александра! — ответил ему Мусуд. — Отыщем непременно — и воротим сына твоего домой!
Вспомнился татарину вчерашний день и последний его разговор с Александром. Вспомнился и голос его звонкий и улыбка, появившаяся на лице княжича, когда спросил его Мусуд о ратных подвигах в битве. Только день отделял эти воспоминания от Мусуда, но казалось тому, что случилось это давно! Невыносимая тоска сжала его сердце и вынудила сжать что есть силы зубы.