Княжич Соколов. Том 2
Шрифт:
— Да, — осторожно подтвердил князь Соколов.
— Тогда, отец, ответь мне на вопрос. Раз меня считают ретранслятором, то они не только сильнее хотят меня устранить, но и будут это делать куда более осторожно, опасаясь слежки. Верно? — дипломатично уточнил я.
В ушах раздался тяжелый вздох отца, небезосновательно полагающего что мой итоговый вывод ему не понравится.
Все же за эти пять лет князь Соколов достаточно хорошо успел меня узнать.
Природная наблюдательность, ежемесячные подробнейшие доклады Анны Зверевой и «Невидимый
— Главное, что заговорщики будут действовать и, рано или поздно, наверняка совершат ошибку. Все совершают, — убежденно заявил отец.
Я выждал пять секунд, позволяя князю Соколову выдохнуть напряжение и уменьшая вероятность получить немедленное и категоричное «нет».
— Зачем ждать, если можно выключить их осторожность моим отъездом в Прагу, — мягко озвучил я свой логический довод и ровным тоном продолжил, — если заговорщики действительно верят, что я ретранслятор, то и действовать в мой отъезд из столицы они начнут куда активнее, будучи уверенными что твой дар до них не дотянется.
— Ты не поедешь в Прагу, — перешел князь Соколов на открытое давление и подавляющий властный голос как финальный и решающий аргумент в любом споре родителя и ребенка.
— Почему? — терпеливо уточнил я и ответа ждать пришлось секунд десять.
Во-первых, потому что на меня давление никогда не работало. Во-вторых, мы в разговоре были не одни. Слухом вполне отчетливо улавливались как минимум пять сторонних звуков дыхания.
— Потому что в Пражском княжестве я не смогу тебя прикрыть! — нашел свой настоящий последний аргумент князь Соколов и вбросил его максимально уверенным и не терпящим никаких возражений голосом, на фоне которого послышался треск чего-то стеклянного.
— Я это всецело осознаю, отец, — кивнул я, — твой «Невидимый Сокол» нужен в столице. Разве не в этом суть приманки?
— Как ты не понимаешь? Без моего прикрытия тебя убьют, Артем! — упрямо возразил князь Соколов.
В командном голосе отца я отчетливо уловил подавленное желание приказать мне. По всем писанным законам он мог это сделать. Как отец. Как князь. Как куратор «Дамокла». Как глава «Расправной палаты», в конце концов.
Мог, но не приказывал. И, как минимум, за это, я продолжал уважать этого человека.
— Если бы ты всерьез в это верил, отец, ты бы не позволил мне войти в игру, — убежденно произнес я и на том конце этой странной полу-телепатической эфирной техники, обеспечивающей наш разговор никто не смог мне возразить.
Хотел князь Сергей Леонтьевич Соколов или нет, он знал, что я прав и могу постоять за себя и без его надзора. Только вот признать этот факт куда тяжелее, когда в смертельную опасность собственного сына вогнал ты сам. И если со мной в Праге что-то случится, отец до конца жизни себе этого не простит.
— Мальчишка прав, — неожиданно раздался в мою поддержку глухой посторонний голос, -лишенные времени, дергаться начнут даже самые осторожные. За два дня пацан стал достаточной занозой в их задницах.
— Согласна, — подтвердили из пустоты мелодичным свистом, за которым едва угадывался басовитый женский голос, — Чтобы не допустить возвращения Артема в столицу, ушлепки пустят в ход все что есть, не оглядываясь на последствия.
— И мы будем готовы, — звонким эхом отозвался третий голос.
— Уже готовы, — низким хрипом подтвердил четвертый, — слово за тобой, босс.
— Зверева дала согласие на поездку, — вклинился я, борясь со стойким ощущением, будто отпрашиваюсь на ночевку к другу, словно подросток у строгого родителя.
— … один день, Артем, — откашлявшись заявил князь Соколов, — ты понял? Прилет, турнир, отлет!
— Этого более чем достаточно, — легко согласился я.
— Феликс полетит с тобой, — тут же прилетело второе условие.
— Сергей Леонтьевич, я ведь… — подал голос до этого стоящий смирно здоровяк.
— НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ! — гаркнул отец.
— Есть, — обреченно отозвался Феликс, понурив плечи.
— И Артем, — вновь услышал я тяжелый голос князя Соколова.
— Да, отец?
— Будь осторожен.
— Обязательно, — пообещал я и ощущение стороннего присутствия исчезло, оставив в ушах лишь привычные завывания ночного осеннего ветра.
Глава 4
Давящая на сознание тишина обволакивала все вокруг.
Серые бетонные стены с обновленными только вчера моделями эфирных подавителей и щитов. Мощные стальные двери с блокираторами, которые способны выдержать ядерный удар. Выложенный военно-зелеными панелями потолок со светодиодными светильниками, стратегически расставленными для обеспечения оптимальной освещенности.
Неестественная для субботнего утра тишина захватила и стройный ряд черных мониторов, висящий на стенах, карту мира, голограммой мерцающую над дубовым столом и даже работающие компьютеры не смели привносить в этот молчаливый бункер ни единого постороннего шороха.
Ничто и никто не должно было мешать Артуру Михайловичу Холмскому, который безвылазно сидел в этом единственном месте, которое считал безопасным. После визита княжича Соколова, от воспоминаний о котором у Артура Холмского случался нервный тик, ресторан перестал быть таковым.
Казавшаяся абсолютной защита его ресторана-крепости не вселяла более в Артура Холмского чувства безопасности, а оно ему было необходимо.
Чтобы выплеснуть свою ненависть. Чтобы подумать. Чтобы решить, как именно посмевший бросить ему вызов мальчишка будет умирать.
Давно патриарх рода Холмских не испытывал такой незамутненной личной ненависти. Разменяв пятый десяток лет, он уж подумал, что давно перерос подобные низменные эмоции.
Но нет.
То унизительное чувство беспомощности, с которым Артур Михайлович Холмский провожал восемнадцатилетнего мальчишку он не забудет никогда.