Княжич
Шрифт:
Квасура известен как славянский Бог Веселья и Умеренности. Его имя созвучно с названиями двух напитков «квас» и «сурья». Сурья или иначе сурица — волшебный славянский напиток. Считается, что этот напиток был доступен только Богам, но Бог Китоврас, брат Квасуры, упростил приготовление напитка и он стал доступен людям. Иногда Квасуру считают Богом хмельных напитков, но, скорее всего, такое представление ошибочно. Хотя от кваса или сурьи, действительно, можно захмелеть, Квасура — именно Бог Умеренности, умения вовремя остановиться
История рождения Квасуры такая же, как у его брата кентавра Китовраса. Оба Бога появились из брызг источника живой воды. Источник был открыт, когда Семаргл, Бог Огня, ударил своим огненным мечом по камню, чтобы напоить Майю-Златогорку, только что родившую Коляду и Авсеня.
Квасура, как и Китоврас, сочетает в себе физическую силу и мудрость. В отличие от брата, занявшегося изучением магии, Квасура получил мирскую, житейскую мудрость, которой и учит людей.
Сохранилось мало легенд о Боге Квасуре, мы не знаем почти ничего о его участии в подвигах других Богов. Квасуру представляют высоким рыжеволосым и рыжебородым человеком, который появляется на пирах, где пьют сурью или хмельной мед. Квасура заразительно смеется, любит шутить, вовлекает других людей в свои забавы, от чего люди много пьют на пиру и быстро хмелеют. Однако, сам Квасура заметил, что если человек выпивает много сурицы, радость его лишь временна, а в душе такой человек часто печален. Потому Квасуру стали почитать Богом Умеренности, который учит людей видеть истинную радость жизни, а не тратить время зря в праздности и гуляниях.
Глава двадцать четвёртая
После моих слов Егор исчез, а я попытался сам с Анюткой поговорить. Да вот только не разбирал ничего я в её бормотании.
Даже не помогал заговор, что позволяет с некоторым созданиями иномировыми общаться. Если духов тех же встретишь, или упырь какой поднимется. Можно их при помощи этого заговора понимать. А вот с анчуткой не сработал он.
Ждать пришлось недолго. Вернулся Егор с горстью земли в руке, да крынкой с водой. Бросил он землю в воду и начал мешать её, пока не получилась там грязь, словно болотная.
Впервые вижу, что так вообще можно было сделать. Никак не обошлось здесь без силы дворового. А он между тем, как грязь эту намешал и попросил меня пару слов сказать и самую малость силы в них добавить.
Слова-то я сказал, да вот с самой малостью сил не очень получилось. Но не умею я мало силы зачерпывать. Сила та после слов сказанных устремилась вся в крынку, да едва не разорвала её на куски. Каким чудом целой крынка осталась, мне не известно. Вся она была в мелких трещинах, а грязь внутри стала светиться немного.
Упал тогда Егор на колени и начал благодарить меня. Словно я для него чудо невиданное сотворил.
— Вижу я, что снадобье полученное сможет любую хворь у представителей маленького народца излечивать. Был я в семье нашей лекарем и знаю,
После этого что-то громко произнёс дворовой, обращаясь к Анютке. Замерла тогда она и убрала руки от глаз, продолжая подвывать себе под нос. Увидел я раны страшные и сразу совестно стало мне. Хотел лишь напугать анчутку, а вышло, что изувечил её безмерно.
Зачерпнул осторожно Егор грязь ту, на кончике прутика и поднёс к ранам анчутки. Осторожно тряхнул прутиком и упала грязь, начав расползаться по всему лицу её.
Отшатнулась Анютка в сторону и начала завывать пуще прежнего. Видно было, что муки нестерпимые приносить ей снадобье Егора.
А дворовой вокруг клетки всё это время бегал да приговаривал что-то. Наверное, успокаивал, так понравившуюся ему анчутку.
Прошло несколько минут и раны её стремительно затягиваться стали. Как закончилось это, посмотрели на меня глаза, полные слёз. Если у Феофана и Егора глаза на два уголька похожи были, то у Анютки они походили на два кусочка янтаря. И виделась в них ещё какая-то диковинная вещица, что придавала взгляду анчутки жалостливости. Словно смотрит на тебя собака, потерявшая своего хозяина, в надежде, что ты решишь взять её к себе.
— Позволь Анютке коснуться тебя вновь князь. — произнёс Егор, после того как анчутка протянула ручонку свою, сквозь прутья заговорённые и что-то сказала на языке своём диковинном.
— Опять собралась в родники мои лезть? Так она ещё не отцепилась от них. Или мало ей этого? — отчего-то испугался я столь безобидной просьбы.
Вот прекрасно понимаю, что ничего не сможет мне сделать анчутка, а всё равно, не хочу, чтобы касалась она меня. Какое-то предчувствие у меня нехорошее. Анчутка вновь начала говорить.
— Силу твою она больше не тронет. А контакт непосредственный нужен, чтобы передала она тебе знания языка нашего. Говорит, что это несложное чародейство и её сил вполне хватит.
— Егор в случае чего, приказываю тебе извести Анютку. Никакой пощады. — отдал я приказ дворовому всё же, решившись позволить анчутке, коснуться себя.
Если правда сможет обучить она меня языку своему, то это будет отличным подспорьем в дальнейшем общении с маленьким народцем.
Помимо домовых и анчуток, народец весьма обширный был. И каждый его представитель мог мне в какой-то степени оказаться полезным. Даже откровенно тёмные духи и те определённую пользу несли.
Дождавшись, пока Егор с неохотой скажет, что всё понял, я протянул к клетке палец. Тут же схватила его Анютка, затащила к себе и вцепилась в него зубами острыми.
Сильна оказалась анчутка непомерно. Не удалось мне даже палец свой выдернуть. Слишком крепко держала она. А тем временем по пальцу, от того места, где зубы анчутки в мою плоть вонзились начало расходиться онемение. И расходилось оно очень быстро.
Егор видя это уже старался мой приказ выполнить. Вот только отпустила меня уже Анютка. Онемение уже до плеча дошло и даже не собиралось останавливаться. Не собиралось, пока до шеи не дошло.