Княжий посол
Шрифт:
– Ставлю ногату на Скорохвата, два к одному, принимаешь? – азартно спросил Будим, напарник Молодцова по гребной скамье.
Данила отрицательно мотнул головой, он в самом деле не мог определить, у кого из бойцов преимущество.
Шибрида наступал, крестя ударами, Скорохват не пятился, а старался обходить соперника по кругу. Также обоим качка не была помехой, для Шибриды и Скорохвата прыгающее седло или играющая под ногами палуба были привычной опорой для боя. Более того, кто смог научиться биться на такой неверной поверхности, на твердой земле будет вдвое сильнее!
Скорохват махнул связкой канатов, захлестнул руку Шибриде, дернул на себя. Варяг долю секунды напрягся,
Брааххх!
Ведро не выдержало использования не по назначению и разлетелось от столкновения в щепки. Среди челяди и приказчиков послышались вскрики: кому-то деревянные обломки попали в лицо.
– Это что такое! – Голос, как громовой раскат, разнесся над палубой. Синие глаза едва не метнули молнии.
– Я… так мы это… батька.
Двадцатипятилетний варяг, не боящийся ни нурманского копья, ни печенежской стрелы, заробел, как отрок.
– Чужое добро ломаем, силушку девать некуда? – нахмурил брови Воислав.
Скорохват обернулся, покаянно встал рядом с Шибридой, вдвоем они напоминали набедокуривших детей перед… батькой.
– Ну ничего, я вам помогу. Бегом по скамьям. Вуефаст, дай нам хороший ритм, чтобы кровушку разогнать!
Воислав сам, не чинясь, сел за первое весло от носа, самое длинное в ряду. Данила полностью одобрил идею батьки, размять мышцы хотелось. Он бережно сложил свою броню в сундук под скамьей, напоследок пожелав купцу, продавшему ее, что-то вроде: «Чтобы ты из бороды своей так блох выискивал, как я броню от ржавчины отчищал», достал оттуда же перчатки, сел рядом с Будимом.
Недалеко фыркнул Грозомил, стукнул копытами; бедняга, ему так не развлечься. Ничего, совсем скоро Дунай, а там и Булгария.
Бонг! – донесся с кормы «Лебедушки» звон бронзового била.
Десятки могучих рук подняли весла, отлично сбалансированные, они будто сами собой описали полукруг, ухнули в волны. Обережники в унисон напрягли спины, толкнулись ногами, качнулись назад и передали свое усилие ладье. Та сразу ощутимо прибавила в скорости, плавно взмыла на гребень набежавшей волны и так же скатилась с него, ускоряясь, Вуефаст все-таки отличный кормчий.
Бонг, бонг – звенело с кормы бронзовое било, которым Вуефаст задавал ритм.
Обережники били веслами воду, семипарная «Лебедушка» взмывала и опускалась, продолжая свой полет, нос корабля рассекал волны, соленые брызги летели в лицо. У Данилы замирало сердце, когда их ладья скользила вниз с волны, но он, как и Будим, с веселым криком-рыком все равно тянул на себя весло. Чистый драйв. Очень скоро грести не было нужды, ладья и так неслась с предельной скоростью, но обережники все равно работали всеми семью парами весел, чтобы через них ощутить всю колоссальную мощь соленых валов, всю силу многотонного корабля, перешедшую в скорость, отчасти самим стать этой скоростью. А потом батька приказал остановиться, и весь экипаж разместился по своим местам, переживая потрясающее плавание на разогнавшейся во всю мощь «Лебедушке». Все, включая рабов-челядинов и даже коня Грозомила, боялись шевельнуться, чтобы не спугнуть эту невыразимую смесь эмоций, созданную скоростью корабля и самой стихией. Купеческая ладья стремительно пересекала море, направляясь к Дунайской Булгарии, где обережников ждали новые приключения. Море – это не река, а целая стихия, которая обладает своей силой и… волей. Пока что Черное море благоволило путешественникам; впрочем, так его назовут спустя пятьсот лет, сейчас все народы его называют Русским.
Ветер стал успокаиваться, напоследок разогнав тучи и подарив экипажу возможность любоваться дивным закатом светила прямо в водяную гладь. Ночью распогодилось, и отголоски шторма, который «Лебедушка» и обходила, стараясь держаться ближе к берегу, но не вплотную, иначе налетевший шквал мог в щепки разбить корабль о камни, – перестали ощущаться.
Море успокоилось, превратившись в почти ровную гладь, тучи развеялись, открыв взору потрясающий небосвод из множества звезд, которые отражались в водной глади. Это не было помехой, наоборот, так даже лучше, проще ориентироваться будет: что Воислав, что Вуефаст знали звездную карту как свою мозолистую ладонь. Оно, конечно, понятно, купец Путята нанял Воислава и всю его ватагу, то есть формально он был главным на ладье, но во время плавания последнее слово всегда оставалось за батькой обережников. Тем более у них сейчас не обычное торговое путешествие, а… какое – об этом лучше не болтать, даже на ладье.
Хоть Вуефаст был и отменным кормчим, у морской стихии всегда имеется свое мнение. Поутру выяснилось, что «Лебедушка» пролетела мимо Дуная километров эдак на пятьдесят. Минус день пути.
Глава 2
Радушный прием
– Молниерукий, это там не порт Констанции виднеется? – воскликнул Шибрида, указывая рукой на юго-запад.
– Может, и он, – пожал плечами один из приказчиков, – зайдем, Путята Жирославич?
Купец поглядел на Воислава, тот отрицательно мотнул головой. Их путь лежал точно к устью Дуная.
– Я вижу ладьи, пару! – удивил всех новостью Айлад. – На самом восходе!
Теперь уже весь экипаж уставился на восток, держа ладони козырьком, прикрываясь от солнца. Данила, щурясь, с трудом разглядел два черных пятнышка на фоне восходящего светила. Наверно, это и были те самые корабли, без пояснения варяга он бы никогда не догадался, не говоря уже о том, чтобы увидеть.
– Кто это, пираты? – обеспокоенно спросил кто-то из челяди.
– Вряд ли, – спокойно ответил Путята, – скорее таможенники или порубежники, но один леший, облазят все и пошлину платить заставят, уходить надо, Воислав Игоревич.
Батька обережников посмотрел на Вуефаста, тот оценил ветер по слегка колыхающемуся парусу и кивнул.
– На скамьи! – без вчерашнего задора, но уверенно приказал Воислав.
Надо же, какие разные ощущения, когда просто гребешь и когда у тебя на хвосте, вернее за кормой, висят два недружелюбных корабля. Но Данила не назвал бы их плохими, скорее будоражащими, адреналин в крови так и бурлил, помогая грести.
Преследователи тоже заметили маневр «Лебедушки» и сразу рыскнули наперерез, ветер им более благоприятствовал, чем купеческой ладье. Расстояние между судами стало медленно сокращаться. Но Путята не зря переплатил за свою ладью втридорога, как раз для таких случаев. Чтобы возить по морям товар легкий, но дорогой: меха, шелк да пряности – и оставлять таких вот волчат с пустым брюхом, пусть зубами щелкают да на слюну исходят.
Уже во второй четверти дня, когда стало ясно, что чужие ладьи не успеют наперерез, Вуефаст сбавил темп – бронзовое било стало реже звенеть. Обережники, не только напарники по веслу, а оба ряда по семь весел, держали единый ритм и едва ли не дышали в такт. Они могли работать и быстрее, но гонка, по-видимому, затягивалась, так что следовало сэкономить силы.
Данила, с шипением выпуская воздух сквозь зубы, потянул весло на себя. Его напарник Будим косо глянул на него, но ничего не сказал и не сделал. Будим, рожденный в Новгороде, при необходимости мог в одиночку обращаться с веслом, но этого еще не хватало, Данила сам справится.