Княжий род. Наследник
Шрифт:
– Сможешь снять тех татар, что караулят лошадей возле частокола?
– Стрелой метнуть не сложно, – коротко ответил Потап.
Я подозвал холопов к себе и не повышая голоса отдал команду.
– Идан, возвращайся к брату. Незаметно сюда подойдут, чтобы сразу шум не поднимать, а потом ударят по татарам, что в деревне.
Идан скрылся среди деревьев. А мы втроём по краю леса приблизились к дому, огороженному частоколом. Выяснилось, что Яромил неплохо владеет луком и не забыл прихватить его с собой. Я ещё не уверен в своей стрельбе, потому стреляли Потап и Яромил. Стрелы с шипением ушли в татар, охраняющих коней. Потап попал в ухо кочевнику, стрела пробила голову насквозь. Яромил попал в шею. Оба татарина свалились с коней. Махнув рукой, чтобы следовали за мной, я бросился бежать к частоколу, за минуту добежали до забора и прижались к брёвнам. Осторожно подошли к воротам, распахнутыми настежь. Я осторожно заглянул во двор. У сараев копошились трое крымчан. В дальнем углу двое насиловали девку, привалив её на телегу, девчонка негромко стонала. Всего телег три, причём лошади запряжены. Рядом с второй телегой сидят связанные пленники, пять мужиков, четверо баб и шесть подростков. Я на пальцах показал двое и трое, не забыв указать
– Бьём стрелами тех, что во дворе, – я распределил цели.
Мы вышли в створ ворот и быстро прицеливаясь стали метать стрелы. Потап убил двоих возле сарая, Яромил попал в третьего. Я стрелял в насильников, сначала попал в того, что держал девчонку, а потом во второго, пока он путался в спущенных штанах. Мы побежали к дому с Потапом, Ярмиле я велел проверить двор, вдруг кто-то есть в сараях. Ярмила наложил стрелу на тетиву и осторожно двинулся к сараям. Я прикинул обстановку у крыльца дома. Три десятка коней под сёдлами, убили семерых. Значит остальные в доме. Во дворе три телеги с запряжёнными лошадьми, только на одной свалено какое-то добро, получается из дома пока не выносили хабар. Я привалил свой лук к крыльцу, в доме он навряд ли пригодится. Потап свой лук положил на завалинку дома. С тихим шелестом я обнажил саблю, в левую руку взял тесак. По-другому этот нож назвать не могу, лезвие сантиметров тридцать. В 21-ом веке, на контракте я служил замкомандира взвода, мой взводный мастер ножевого боя, учил иногда пользоваться коротким клинком. А здесь со мной занимался Потап, думаю, что своего подопечного учил не один год. Я дёрнулся ко входу, но Потап положил руку на моё плечо, придерживая и рассчитывая пойти первым. Я его понимаю, он в ответе за меня перед отцом. Но командовать должен один и всякие поползновения нужно пресекать на корню.
– Не забыл кто здесь боярич? – резко спросил я, но желая смягчить тон, добавил, – Если ты меня учил хорошо, то и бояться не стоит. А если плохо, то пусть бог решает, как получится.
После моих слов Потап размашисто перекрестился, а я рванул в дверной проём. В этом времени дома строят так, чтобы коридоры всё время поворачивали, так удобней защищать свой дом. У каждой двери я сначала быстро заглядывал в помещение, чтобы определить расположение грабителей. Слева коридор ведёт к лестнице и дальше в трапезную, вправо ход на кухню, там кто-то брякает. Я показал направление в сторону кухни Потапу, он кивнул. На всякий случай я перекрестился и двинулся по коридору. Потап рванул на кухню. В трапезной трое крымчаков осматривали комоды и шкаф. Дальше была комната и там глухо стонала женщина. В два прыжка я оказался воле крымчака и ударил в шею тесаком, второго ткнул в бок саблей. Третий успел выхватить свой клинок и пытался уколоть прямым ударом, я развернулся кругом, парируя саблей удар и приближаясь к врагу, нанёс удар тесаком в ключичную ямочку. В дверях комнатушки на миг притормозил, буром не стоит переть. В комнате три безусых крымчака насиловали бабу, точнее двое держали, а третий старательно совершал действия насилия над несчастной женщиной, платье у неё разорвано, белеет оголённое тело. Понятно, что молодые и торопятся насиловать. Один взмах и тот, что держал слева валится с разрубленным горлом, обратным махом ударил трудягу, который старался на женщине, он навалился на пострадавшую, заливая её кровью из раны на затылке. Я прыгнул к третьему, но запнулся за ноги женщины. Татарчонок испуганно пытался отползти, мой удар тесаком пришёлся ему в пах, провернув клинок выдернул, из-под полы халата обильно потекла кровь. Не отвлекаясь, я выскочил в трапезную и побежал к кухне. Там Потап рубился с двумя крымчаками, я хотел помочь, но мой дядька зарубил одного и стал прижимать второго. Махнув рукой, я направился к лестнице на второй этаж. Оттуда слышался шум погрома, крымчаки обыскивали дом. Слышался женский плач. Стараясь ступать тихо, я направился туда. В большой комнате с кроватью сидели на полу двое подростков, руки связаны. На полу с разбитой головой лежал бородатый мужик, рядом рыдала женщина, к ней прижавшись сидела девочка лет десяти. На кровати крымчак насиловал девочку лет двенадцати, та даже не сопротивлялась и не стонала. Насильник отличался от остальных татар богатой одеждой, одет он совсем не в нищий халат, кажется шёлковый, рядом с кроватью лежит качественный куяк и пояс с оружием. Сразу видно не учат татар уставам караульной службы, а это чревато для здоровья. Один крымчак стоит спиной ко мне и смотрит на насильника. Ещё трое роются в сундуках, складывая понравившиеся вещи на середину комнаты. У дальней стены ещё комната, там тоже кто-то копошиться. Итак, здесь пятеро. А сколько в комнате?
– Спокойно, Рома. Придержи очко, чтобы не сжималось. Взялся делать, доводи до конца, – прошептал я сам себе, успокаиваясь.
Страшно ли мне? Думаю, что страшно. Вспотел как загнанная лошадь. Отёр пот со лба. Вдохнул, выдохнул и шагнул в комнату. До стоящего крымчака два шага, взмах сабелькой, клинок разрубает шею на затылке вместе с бармицей. Прыжок к кровати, насильник получает удар в печень тесаком. Прыжок к ближнему у сундука, он только разворачивается в мою сторону с удивлённым лицом, взмах саблей и глаза разрублены вместе с переносицей. Второй искатель добра в сундуках успел выхватить саблю, отбиваю его клинок и бью тесаком в шею, успел приблизиться ближе. А ножичек хорош, пробил бармицу. Третий успевает взять щит из-за спины и обнажить саблю, кидается ко мне. Мой взгляд фиксирует маленькую скамейку, толкаю ногой под ноги крымчаку. Закрывшись щитом, он не увидел моего манёвра, запинается и валится вперёд. Взмах саблей и рука крымчака становится короче по локоть, сабля валится на пол, обрубок продолжает сжимать рукоять. Из комнаты выскакивают двое вполне готовы к драке, щиты и сабли в руках. Я не баран пробивать ворота лбом, разворачиваюсь и бегу к выходу, крымчаки с визгом за мной. Сразу за проёмом двери встаю в сторону и приседаю, моего движения не увидели, через пару секунд вылетает первый, тыкаю тесаком ему в пах, он сгибается. Толкаю раненого крымчака обратно, навстречу его товарищу. От неожиданности он теряет равновесие и отводит щит. Я наношу прямой укол саблей его в грудь, он парирует своим клинком. Сабли, соединившись скользят клинками о клинок, затевая «песнь смерти», но я прыгаю вперёд так близко, что он не может ударить меня щитом. Мой тесак входит ему под подбородок, толкаю его в грудь, крымчак падает, умирая в падении. Бегу к тому, что с обрубленной рукой, добиваю. Потом добиваю того, которому разрубил лицо. Вроде всё. Но увы. От лестницы были ещё комнаты, я их почему-то не заметил. Не смотрел в ту сторону? Косяк за мной. А ну бы в спину мне ударили. Выбегают трое. Им неуютно, в коридорчике тесно, прыгаю влево к лестнице и скатываюсь как по горке, слегка отбив себе задницу. У стены сундук совсем пустой, двигаю ногой под ноги торопыгам, что несутся по лестнице. Главное такую подлянку вовремя сделать, чтобы не увидели сундук под ногами. Первый запинается и падает с грохотом, второй запинается за него. Из-за угла наношу удар второму, потом первому. Третий умнее, остановился, прикрывшись щитом. Я спрятался за угол, крымчак подумал, что я убегаю и прыгнул через трупы товарищей и сундук. Со всей дури рублю по ногам, одна ступня у него отлетает с глухим стуком. Крымчак орёт, добиваю его тесаком. Мля, а как устал я, даже ноги в коленках дрожат. Слышу шум во дворе и ржание коней. Выглянул в окно, наши ратные холопы спрыгивают с лошадей. Шум на лестнице, вбегает Потап, я без сил сажусь на пол. Потап сразу ко мне, присел рядом, ощупывает меня.
– Боярич, родной, ты не ранен? – в глазах его плещется беспокойство.
– Жив я, жив. Только устал, – отвожу его руку и добавляю, – Принеси попить.
Через пару минут Потап подаёт мне крынку с квасом, пью, обливаясь прохладным напитком.
Как выяснилось позже, Потап зарубил двоих, но на него напали ещё двое из кладовой. Вот и провозился он с ними. А ещё двоих он закрыл в подполе, они наводили инвентаризацию в погребе, а Потап просто пнул крышку, которая захлопнулась, ну и бочки толкнул полупустые на крышку погреба. Яромил из лука убил четверых, от пятого закрывался луком, лук испорчен, но Яромил успел ткнуть его тесаком. Сейчас переживает парень. Я посоветовал ему выбрать любой из татарских. Лихо прискакавший десяток боевых холопов, послал Богдан, а сам рванул к деревне. И тут я вспомнил, что должен следить за Богданом. Кинулся к чьей-то лошади холопов, заскочил в седло и погнал к деревне. Потап видимо за мной, я не обратил внимание. Чёрт! Лук свой у крыльца забыл. Я оглянулся на круп лошади. Ура, есть лук холопа и два колчана. Подскакав к деревне, пытаюсь рассмотреть Богдана. Ага, есть. У одной избы рубится с тремя татарами. Приближаюсь ближе, на ходу доставая лук и стрелу. Первая стрела попадает между лопаток тому, что ко мне спиной, вторая в бок ещё одному, третьего Богдан зарубил сам. И вдруг Богдан валится на землю, получив стрелу в бок. Твою мать. Кто стрелял? Ага, вижу, на соседнем доме на крыше пуляет стрелы в наших. Попал в него с первого выстрела? Оказалось, что Потап рядом, он и сбил татарина с крыши. Скачу к Богдану, осматриваю рану. Стрела пробила бок в районе печени и вышла наконечником с другой стороны. Если печень серьёзно повреждена, то такие раны в этом времени не лечат. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я запаниковал. Если будет внутреннее кровотечение, Богдан может умереть. Подошёл Потап.
– Роман Евстафьевич, Илья ранен, тяжёлый.
– Потап, нужна солёная вода, срочно, – рявкнул я и Потап бросился в дом.
Я постарался успокоиться и осмотрел Богдана внимательней. Он ранен, разрезано бедро и плечевая мышца. Молодец братишка, держался будучи раненым. Я срезал наконечник и вытащил древко стрелы. Кровь пошла обильней. Быстро начал сдёргивать куяк Богдана, задрал кольчугу и рубаху, войлочный поддоспешник пришлось разрезать. Стоп! Я же читал заговоры, ещё там, дома в 21-ом веке. Там был заговор останавливать кровь. Я наложил ладони на рану и начал шептать заговор, повторил ещё раз. Кровь перестала течь обильно. Пришёл Потап и принёс воды с солью, он размешивал деревянной ложкой жидкость в большом блюде. Я промыл раны брату, наложил сухой мох и перевязал. Перевязку подал Потап. Драка с крымчаками закончилась. Я прошёл к Илье, осмотрел его раны. Повторил заговоры на его повреждения, перевязал.
– Потап, пошли гонца к отцу. И прикажи пусть собирают барахло с татар и коней татарских приберут.
Мне пришлось обойти всех раненых. Десять холопов убиты, шестеро с серьёзными ранами, пятеро ранены легко. Минус двадцать три воина, печально. Трофеями нам достались полсотни лошадей и конь молодого хана, аргомак серой масти в яблоках, возможно полукровка. Через два часа вернулся холоп, которого посылали к отцу.
– Роман Евстафьевич, батюшка боярин велел нам выдвигаться к обозу Шереметьева. Сам он обнаружил татарский большой обоз, – доложил гонец.
Подошёл Потап и отозвал меня в сторону.
– Роман Евстафьевич, там в доме ты зарубил внучатого племянника Девлет Гирея, молодой хан Сахиб Гирей. Мы допросили татар, что в погребе попались. Я лук хана тебе принёс, хороший лук и сабля булатная, украшена камнями рукоять и ножны. Пайцзу золотую забрал с шеи молодого хана. Добро собрали только с татар. Крестьянское трогать не стали. В доме раненый приказчик тульского боярина, перевязали его. Сильничали его старшую дочь и жену. Из челяди баб помяли, кого-то убили. Полоняников мы освободили. Пленные нам помеха, так что я не больно зарезал тех двоих, – мой дядька подал мне лук и саблю молодого хана.
Поражаюсь нравам людей этого времени. Для них нет понятия «цивилизованное общество» или «демократия». Всё просто. Злой татарин, грабил, насильничал? Нож ему в бок и в «дамки». При этом здесь точно также относятся к татям из местных. Украл, выпил, в тюрьму, такое только у нас в 21-ом веке. А здесь петлю на шею и на ближайшее дерево вешают. Например, ходить без оружия мужчине – урон чести. Всё просто и понятно. А слова Плтппа, что царь не кровожадный получили другой смысл для меня. Как только я поговорил с Потапом, тут же ко мне подошёл Руслав Щепков, у него перевязана рука. Ему попали две стрелы в одну и ту же руку. Но я повернулся к гонцу.
– Где отец? – резко спросил я у гонца.
– Мы сейчас на Шуйском хуторе, через реку Зуша брод есть, там батюшка боярин оставил двух холопов, чтобы нас известить и князю Шереметьеву дорогу показать. Сам он поскакал на восток к Малиновке. К воеводе гонцов отправил, обнаружили большой обоз крымчаков. Евстафий Борисович следит за обозом, – доложил мне гонец.
– Руслав, грузи раненых и убитых, поведёшь возы к обозу князя-воеводы. Я возьму десяток и поскачу к отцу. Остальные с тобой. Ваша задача уберечь Богдана. Всё, выполняй. Потап, подбери добрых воев, пусть возьмут запас стрел. Кто умеет обращаться с пищалями лучше других, пусть возьмут запас огнебоя, забирайте весь. Берём боевых коней и заводных. Больше не медлим.