Княжна Мстиславская
Шрифт:
– Стой, кто такие?! – закричал подъехавший первым урядник, высокий, худой, лицо костистое, злое, на щеке шрам.
– Купец московский Егор Калашников, едем покупать зерно на Волыни, – ответил Егор.
– Рожи у вас бандитские, – хмуро сказал второй урядник, седой, кряжистый, на левой руке – Арефий заметил – двух пальцев нет.
– Рожи у всех одинаковые, – ответил спокойно Егор. – А бумаги у нас в порядке.
– Покажи! – крикнул тот, с костистым лицом. – Глянь, Демьян!
Всадники окружили казаков полукругом, смотрят
– А ты кто такой, чтоб тебе показывать? – Егор прищурился. – Староста местный?
– Мы люди князя Вишневецкого, – надменно сказал седой Демьян. – А вы, может, лазутчики московского государя или князя Курбского!
Егор хмыкнул.
– У нас тамга от Посольского приказа, – он полез в притороченный к седлу мешок. – И дозволение от воеводы киевского зерно покупать.
– Здесь князь Вишневецкий решает, кому ездить, а кому нет, – снова крикнул худой урядник.
– Ваша честь! – вдруг дёрнулся один из всадников. – Це беглый холоп, от князя, из села Порыдубы утёк!
Он ткнул пальцем в Ефима Пятницу. Тот вздрогнул от неожиданности.
– Я вольный казак, с Волги! – закричал он в ответ.
– Вяжи их! – заорал худой урядник. – Подосланы Москвой!
Егор выпустил из руки горловину мешка и тут же выхватил саблю. Всадники Вишневецкого уже тянули к ним руки и Егор, привстав на стременах, ударил ближнего к нему седого урядника плашмя по голове. С того слетела шапка и он качнувшись, уткнулся лицом в гриву своего коня.
– Грааабят! – заверещал Арефий.
Казацкие кони встрепенулись. Егору наперерез выскочил худой урядник, своей саблей он ударил наотмашь, целясь в грудь. Казак успел выставить свою саблю, зазвенела сталь, Егора чуть не выбросило из седла, но конь вынес его.
Сзади грохнули два выстрела. Ефим Пятница стрелял в того, кто признал в нём холопа. Тот, схватившись за плечо, страшно завыл.
Вторая пуля, пущенная Арефием, угодила в того, что хотел ткнуть его пикой. Выстрел был в упор, нападавшему опалило лицо, а пуля оторвала ухо.
Сутолока, крики. Худой урядник, оскалившись, опять рубанул Егора, казак подставил саблю, отводя удар, и ткнул остриём, угодив в руку противника.
Яшка Бусый рубился сразу с двумя. Сабли мелькали в воздухе, кружась и падая вниз. Свист, звон.
Вытащив пистолет, Егор пальнул в худого урядника, но промахнулся. Тот ловко уклонился на сторону, но конь его испугался грохота и пламени и встал на дыбы. Урядник упал ему под копыта.
Оставшиеся без командиров, всадники Вишневецкого оторопели. Тут выстрелил и Яша, уловив момент. Он палил прямо в морду коня одного из противников. Лошадь сразу понесла, размахивая головой и спотыкаясь.
– Бежим! – крикнул Егор. Он опасался, что из села прискачет подмога.
Казаки помчались. Им вслед загремели запоздалые выстрелы, но никто за ними не погнался. Народ на дороге, с любопытством смотревший на схватку, разбегался по
Выскочив в гору, казаки огляделись. Всадников не было видно.
– Тикать надо, – Арефий обтёр об кафтан правую руку, по ней текла кровь, зацепили его саблей.
– Ничего не потеряли? – спросил Егор. – Пистолеты заряжаем и едем. До Ковеля нам бы добраться к вечеру. Если Вишневецкий и впрямь враг Курбского, то его урядники туда не сунутся!
Снарядив пистолеты, и перевязав Арефию руку, казаки рысью пошли вслед за солнцем. Надо было торопиться. Только Арефий кричал Ефиму: – Ты ж здешний холоп, все дороги должен знать! Давай напрямки!
Ефим погрозил ему плетью: – Я тебе дам холоп! Отполосую вечером.
И хотя было не до смеха, Егор и Яша ухмылялись, поглядывая на двух спорщиков. Шли то рысью, то шагом, давая отдыхать коням. Наконец, когда лошади уже заметно устали, вдали показался город.
– Ковель, – сказал Егор. – Добрались.
В полдень откуда-то набежали тучи и заморосило. Андрей Курбский, князь Ярославский, князь Ковельский, погубитель Витебска, бич Казани, удачливый беглец от застенков московского царя, обладатель герба Льва, громко выругался. Спал туфель, одетый на босу ногу, и князь ступил в грязь.
– Кому было велено дорожку камнем проложить!? – закричал Курбский, стоя на одной ноге и пытаясь вздеть туфель на ногу. Но тот намок, покосился, в него набежала вода.
– Бездельники! – проворчал князь, подумал секунду, скинул второй туфель и пошагал босиком к дому. На крик из дверей выскочила челядь. Не обратив на них внимания, Курбский прошёл в дом и сел на мягкий стул возле окна. Грязные ноги он вытер об ковёр.
Подумал и натянул на них шерстяные носки.
– До ветру сходить, в грязи быть, – вздохнул князь.
Дверь в залу распахнулась, зашёл Пётр Вороновецкий, старый приятель, бежавший вместе с князем из Москвы.
– Что у тебя? – Курбский был не в духе.
– Гонцы от Вишневецкого, князя Андрея Ивановича, – Пётр прикрыл за собой дверь, подошёл ближе и прошептал: – С жалобой, что к тебе ехавшие московские засылы у него урядную стражу побили.
Курбский крякнул от удивления. С Андреем Вишневецким у него шла многолетняя война, бывали набеги и пленные и даже убитые. Но последнее время между ними царило молчаливое примирение.
– Какие засылы? Что случилось? – спросил он.
Оказывается, вчера возле Дубанино четыре московских казака, один из них беглый вишневецкий холоп, напали на стражу. Та на Юрьев день приехала в село, присматривать за порядком. Никого не убили, но один урядник с шишкой на голове, у второго рука сломана, у стражника ухо пулей порвали, ещё у одного пуля плечо ободрала, да лошадь ранили. Потом, после драки, уехали в Ковель.
– Кто такие? – князь приободрился. Хорошие новости Пётр принёс, давно пора Вишневецкому холку намять.