Князья Преисподней
Шрифт:
«Ему есть из-за чего сердиться», — устало подумал Эшер, прикрыв глаза. Он поступил правильно, по законам божеским и человеческим, и не услышал ни слова благодарности. Никто не посочувствовал старику из-за смерти человека, которого он любил как родного сына. Хуже того, его предал друг, который, по его мнению, все больше и больше поддавался обманным вампирским чарам.
Неудивительно, что он спустил курок, пусть даже Исидро спас Лидии жизнь. Застрелить Исидро значило принести освобождение, вырвать Эшера и его жену из-под власти вампира.
Он прав. Эшер откинулся на кожаную спинку сиденья. Лидия лежала, положив голову ему на колени,
Мысленным взором он видел, как изгибается тело Исидро, когда в него входит заряд серебряной дроби. На белой рубахе выступает кровавое пятно, бесцветные волосы тонкой паутиной падают на изможденное лицо, покрытое шрамами. Бесстрастное, холодное лицо, на котором не отражается ни боль, ни радость, ни гнев, ни сожаление. Лицо диковинной статуи, изваянной из слоновой кости, воздуха и времени.
А потом Исидро упал в ледяную черную воду.
В небытие. В смерть. В ад. Куда ведут тысячи, десятки тысяч и сотни тысяч железных ступеней…
На следующий день Карлебах сообщил, что он поменял билет и вместо того, чтобы вместе с Эшерами отправиться домой на «Ровенне» в конце месяца, уже на следующей неделе отплывет из Шанхая на борту «Лиллибуро».
В ночь на двадцатое ноября Эшеру приснился дон Симон Исидро.
В компании Элен и Миранды он проводил ребе Карлебаха на шанхайский поезд; Лидия по-прежнему не выходила из своей комнаты. Он предложил учителю поехать вместе с ним, а когда тот отказался (сославшись на то, что миссис Эшер нуждается в поддержке мужа), договорился с Пэй Чжэнканом, посольским клерком, который согласился присмотреть за Карлебахом в дороге и проследить, чтобы тот в целости и сохранности добрался до своего корабля. На платформе профессор обнял его, и Эшер ощутил, насколько немощен и слаб его друг, казавшийся таким несгибаемым и твердым. Карлебах прошептал его имя, и он ответил: «Спасибо». Уточнять, за что он благодарит старика, Эшер не стал. Оба они знали, инстинктивно чувствовали, что никогда больше их отношения не станут прежними.
В Посольском квартале началась неделя сенсаций. Сразу за известием о теле сэра Гранта Хобарта, обнаруженном в сгоревшем имении пресловутой госпожи Цзо («Не могу сказать, что меня это сильно удивило», — прокомментировала новость Аннетта Откёр) последовало чудесное воскрешение Эшера («Нет, не имею ни малейшего понятия, в чем там дело…») и грубоватые извинения, принесенные мистером Тиммсом от имени посольской полиции («Из Лондона пришла телеграмма, где сказано, что обвинение — полная ерунда… нет, больше там ничего не было…»). «Ну надо же», — ответил на это Эшер, старательно изображая недоверчивое удивление.
Но все эти события меркли по сравнению с появлением пяти китайцев — предположительно, родственников посольских слуг, хотя подтвердить их личность никто не смог, — и обнищавшего американского художника по имени Джонс, которые пришли в полицейский участок и независимо друг от друга поклялись, что в ночь на двадцать третье октября видели Ричарда Хобарта в разных местах, и на нем был галстук, который никоим образом не походил на орудие убийства. Более того, обнаружился рикша, который привез Ричарда к Эддингтонам. На превосходном английском (как оказалось, до переворота он преподавал язык в Императорском железнодорожном колледже в Шаньхайгуане) он заявил, что когда он доставил молодого человека, мертвецки пьяного, к садовой калитке, тело Холли Эддингтон уже лежало на дорожке. Его наниматель посмотрел на мертвую девушку, всхлипнул: «Ох, Холли, кто же это так…» — и потерял сознание. Господин Кун попытался привести его в чувство, но вынужден был скрыться, когда из дома начали выходить гости.
Эшер даже вообразить не мог, где родственники покойной Ми-цзин отыскали знающего английский язык рикшу, не говоря уже об обедневшем американце. Но, как заметила тем же вечером Лидия, сидя за накрытым к чаю столом, ход оказался удачным.
Все это время Лидия оставалась молчаливой и задумчивой.
Теперь Эшеру снился храм Вечной гармонии. Лидия, держа в руке путеводитель, рассказывала ему о пугающих изваяниях, выстроившихся вдоль западной стены:
— Это Лу, князь преисподней под названием У-гуань. Там грешников варят в котлах, наполненных кипящим маслом, вот только эти несчастные у его ног выглядят так, будто их опустили в воду, а не в масло…
— Может быть, у них есть право выбора, — предположил Эшер.
— Как у пельменей в местном ресторане?
Сейчас Лидия выглядела немного лучше, словно пережитый в усадьбе Цзо ужас и скорбь, вызванная смертью Исидро, наконец начали отпускать ее. На ее лице, там, куда пришелся удар Хобарта, по-прежнему проступали синяки, глаза скрывались за лишенными оправы стеклами запасной пары очков, которую она носила всю неделю. Под рубахой, жилеткой, пиджаком и пальто (ночь была холодной) Эшер ощущал жесткую повязку, удерживавшую на месте треснувшие ребра.
— А это Бао Чжэн, — продолжила она, — Который был чиновником империи Сун, прежде чем получить повышение… наверное, можно так сказать… и стать князем… минутку… князем Яньло. Кажется, в его владениях расположен раскаленный металлический цилиндр, на который заставляют взбираться грешников. О, а это Цзянцзы-ван…
Они прошли весь храм насквозь и у дверного прохода рядом с нишей, где за свисающими полотнищами стояла статуя бога войны, увидели Исидро, облаченного в жреческое одеяние цвета земли; его светлые волосы были собраны на затылке на китайский манер. Руки он сложил на груди и спрятал в рукава, словно пытаясь согреться, поскольку в тот день выпал снег. В проеме за его спиной виднелся запущенный садик; голубиные клетки исчезли, как и покрывавший землю мусор, и тонкий слой снега мягко блестел в лунном свете.
— Сударыня, — сказал вампир. — Джеймс.
Лидия ахнула, порывисто шагнула к нему, затем остановилась и неуверенно посмотрела на Эшера. Тот забрал у нее путеводитель и, освободившись от обузы, она бросилась в объятия Исидро. Обхватила его руками, чуть покачнулась, прижимаясь к неподвижному застывшему телу, уткнулась лицом ему в плечо, и рыжие волосы стали вдруг огнем и маками, расцветшими на холодных бледных костяшках его пальцев.
— Рад видеть, что с вами все в порядке, — сказал Эшер.
— Полагаю, я уже в таком возрасте, когда полдюжины серебряных дробинок в плече не способны помешать мне проплыть под водой и укрыться в безопасном месте.
Вампир погладил Лидию по спине и продолжил тихим успокаивающим голосом:
— Ну же, сударыня, не стоит. Что с вами? Ваш муж вызовет меня на дуэль. Этот сумасшедший охотник на вампиров отбыл в Прагу?
— Сегодня днем, — Эшер сомневался, что когда-нибудь еще встретится со старым ученым.
— Желаю его кораблю утонуть со всей командой.