Кобра
Шрифт:
Тело Виктора было так же неподвижно, как и его очки на столике рядом с фотографией детей. Чтобы увидеть, как размеренно поднимается и опускается его грудная клетка, надо было подойти к нему совсем близко.
– А еще я бросил Мартину, я тебе уже говорил. Но иногда я ловлю себя на том, что хочу ее. Очень хочу. Я тут как-то спал с рыжей девахой. А утром пожалел об этом. Ну не этому женоненавистнику Фреду Геджу мне все это рассказывать? Виктор, ты слышишь меня?
Словно привлеченный посторонним запахом, дверь
Время поджимало, Брюс попрощался и направился к выходу. Идя по коридору к лифту, он заметил, что плиточный пол в больнице блестит от света неоновых ламп. Кажется, что идешь по воде. У них в полиции пол покрыт черным линолеумом, который меняют не чаще, чем один раз в пятьдесят лет. Некоторые полагают, что это успокаивает нервы. И не упускают случая об этом сказать. Все тот же идиотский метод заговаривания проблем.
Выйдя из больницы, Брюс поднял глаза к серому, свинцовому небу. Солнце, казалось, исчезло навсегда, подул сырой ветер. Брюс поежился. Проходя через ворота, он дружески кивнул привратнику. Остановился на краю тротуара, чтобы закурить. Он мысленно увидел себя в постели с Мартиной, он обнимает ее, их дыхания смешиваются, он как молитву повторяет ее имя: Мартина, Мартина, Мартина. Он бы мог говорить «Левин, Левин, Левин», ее фамилия похожа на имя.
Он позвонил ей на мобильник. Отключен. «Вам». Ты шутишь, Мартина. Тебе плевать на меня, Левин. Брюс убрал мобильник и остановил такси, чтобы ехать на Набережную. Через несколько минут, в дороге, мобильник зазвонил. Еще не ответив на звонок, он уже знал, что это не она.
– Брюс?
– Да, шеф.
– Мне только что звонили из лаборатории П-4 в Лионе. Что у вас там еще за ерунда?
– Какая ерунда, шеф?
– Похоже, Левин взяла за горло одну из сотрудниц лаборатории.
– Поступила официальная жалоба?
– Нет, просто позвонила дама, которая оказалась директрисой этой самой П-4. Я же вас предупреждал, что не хочу никакого шума.
– Там у них возникли проблемы, что ли?
– Этого я не знаю.
– Есть ведь просто любители жаловаться по телефону.
– Да, но среди них редко встречаются директора исследовательских центров. К тому же известных на весь мир. Разберитесь-ка, что там произошло.
– Хорошо, шеф.
Левин, сидя за компьютером, составляла отчет о показаниях Люси и Антонена Мориа, когда вошел Брюс. Она перестала печатать, взглянув на его
– Что случилось, Алекс?
– Дельмону звонила директриса П-4, из Лиона.
Она выдержала его взгляд, изобразила на лице мину, означавшую: «Ну и что?»
– Она утверждает, что ты замучила расспросами одну из их сотрудниц.
Брюс закрыл за собой дверь, прислонился к ней и продолжал:
– Что произошло?
– Это ты мне скажи, что произошло.
Он говорил сдержанным тоном. Каким обычно беседовал с «клиентами». Мартина сглотнула слюну и вспомнила разумные советы, которые давал ей учитель кун-фу: контролируй свои эмоции, управляй ими, Мартина. Но иногда и пальнуть не мешает.
– Неправда это, - ответила она.
– Я задавала ей вопросы, вот и все. И притом конфиденциально. Все-таки это был полицейский допрос, а не светская беседа. Но я уверена, что претензии идут не от Люси Мориа. Она не заинтересована в том, чтобы раздувать скандал.
– Тогда от кого?
– От одного кретина.
– Поподробней, пожалуйста.
– Сотрудник Люси Мориа, которого встревожило ее отсутствие на рабочем месте. ОН обращался со мной пренебрежительно. Я его легонько так поставила на место.
– То есть как?
– Да в общем-то никак.
– Тогда почему директриса исследовательского центра такого масштаба звонит шефу из-за какого-то пустяка?
– Черт возьми, я и сама не знаю.
– Извини, но мне этого объяснения мало.
– Он, поди, разнервничался и наговорил ей невесть что. Это бывает.
– Ага, бывает, значит.
– Я, Алекс, офицер криминальной полиции. И я знаю, что делаю и с кем.
– Не уверен, Мартина. Это отдел расследований, а не борьбы с бандитизмом. Если тебе хочется играть в ковбоев, играй в другой бригаде.
– Алекс, не взваливай на меня ответственность за то, что случилось с Шеффером.
– Это ты о чем?
– Ты прекрасно меня понял. Мы втроем распутывали дело Вокса, а пострадал один Виктор. Мне очень жаль Виктора. Не меньше, чем тебе, поверь.
– Мне странно это слышать, ты ведь ни разу не проведала его в больнице.
– Я ненавижу больницы и не понимаю, чем ему может помочь мое присутствие. Это ты примешиваешь чувства туда, где они совершенно ни к чему. Да, у нас не борьба с бандитизмом, согласна, но мы и не отряд бойскаутов.