Кочевая кровь
Шрифт:
– Обстановка очень серьезная, товарищи, – продолжил чекист. – Некоторые наши граждане воспринимают провозглашенную партией политику гласности как призыв к вседозволенности и огульному поношению ценностей социалистического строя. Но одним из завоеваний социализма является дружба между народами. Те, кто отрицает советскую идеологию, автоматически отрицают проверенное временем братство советских народов. К чему ведет рост национализма, мы можем видеть на примере Великобритании, страны, по западным меркам относительно благополучной. В британском Ольстере уже который год подряд идет настоящая гражданская война. Там день и ночь гремят выстрелы и взрываются бомбы.
«Что-то он не то нам рассказывает, – подумал я. – В Северной
Поблагодарив за внимание, представитель КГБ покинул зал. Вопросов ему никто задавать не рискнул, хотя выступление чекиста явно было недосказанным. На главный вопрос «что делать с прибалтийским корреспондентом после его задержания?» контрразведчик ответа не дал.
Место за трибуной вновь занял Комаров. Он предложил задать вопросы ему.
– Товарищ майор, – спросил кто-то из первых рядов, – цыгане едут в Томск. Как отнесутся к их приезду наши томские коллеги? Не развернут ли они цыган назад прямо на вокзале?
– О городе Томске пускай болит голова у томского начальника милиции, – усмехнулся Комаров. – Что будет происходить за пределами нашей области, нас не касается.
– У меня вопрос, товарищ майор, – со своего места поднялся Геннадий Клементьев. – В нашем, Заводском районе проживает небольшая цыганская диаспора, семей примерно двадцать. До сих пор особых хлопот они нам не доставляли.
– Чем в повседневной жизни занимаются ваши цыгане? – спросил Комаров.
– Женщины гадают в людных местах, попрошайничают, перепродают дефицитные товары, мошенничают и воруют все, что плохо лежит. Мужчины целыми днями валяются дома, пьют водку и играют в карты.
– Все слышали, какие виды традиционного цыганского промысла назвал товарищ Клементьев? Из всего перечисленного запомните одно – «попрошайничество». Теперь вернемся к люли. Они в своей повседневной деятельности разительно отличаются от всех привычных цыган. Люли, в силу их исторического развития, не гадают и не занимаются перепродажей товаров. Они даже селятся не в городе, а на свалке. Основной доход люли получают с переработки бытового мусора и попрошайничества. Теперь представьте, что будет, когда на улицах нашего города столкнутся две группы попрошаек: с одной стороны – наши местные цыгане, с другой стороны – люли. Город у нас не резиновый, много подаянием не соберешь. При столкновении двух групп женщин-попрошаек неизбежно произойдет дележ территории. Естественно, наши цыгане грудью встанут на защиту своих «промысловых угодий». Но люли тоже кормиться с чего-то надо. Я даже думать не хочу, во что может вылиться это противостояние. Люли хоть и считаются самой мирной цыганской народностью, но ножи у них тоже имеются.
Я посмотрел на гипсового Ильича, на прицепленный к занавесу лозунг: «Перестройка – дело каждого!»
«Если всмотреться в профиль Ленина, – подумал я, – то он всегда лукаво ухмыляется, мол, не все так просто, ребята! Покопаетесь еще в грязи, что я вам оставил».
Пока я рассматривал Ленина, в зале возник спор.
– Геннадий Александрович! – в голосе Комарова послышались повелительные нотки. – Вы что, нам предлагаете изолировать всех местных цыган и держать их в импровизированном концлагере до тех пор, пока люли не уедут? Не проще ли поставить заслон перед кочевниками и не допустить их появления в городе? Все, вопрос закрыт! У секретаря совещания получите разнарядку, кто сколько человек должен будет выставить на вокзал седьмого мая. Тактически операцией будет руководить подполковник Орехов, начальник отдела обеспечения охраны общественного порядка областного УВД. Теперь перейдем к делам текущим.
Все начальники в зале, как по команде, склонили головы к нераскрытым ежедневникам. Отвечать за текущие дела никому не хотелось.
– Подполковник Клементьев, – Комаров обратился к Геннадию Александровичу по званию, что означало «сейчас ты у меня за свой язык поплатишься!», – чем вы объясните падение показателей в вашем районе?
Клементьев встал.
– У меня общий процент раскрываемости преступлений остался на уровне прошлого года.
– При чем здесь общий процент? – «удивился» Комаров. – Давайте поговорим о частностях. У вас в Заводском районе раскрываемость квартирных краж упала на ноль два процента, по раскрытию уличных хулиганств вы отстаете от прошлого года на целый процент! Сейчас май месяц, вы с чем думаете к полугодию подходить?
«Зря он стал спорить с Комаровым, – подумал я. – У кого цифры в руках, тот всегда прав».
– Малышев! – закончив тыкать Клементьева носом в упущения по службе, Комаров поднял с места нашего начальника РОВД. – Городская свалка находится на твоей территории? Завтра представишь мне обзорную справку о ней. Даже не так. Не будем откладывать полезное дело в долгий ящик. После совещания зайдешь ко мне и все устно доложишь.
Еще некоторое время будущий начальник штаба опрашивал руководителей органов о перспективах окончания полугодия, кого-то из начальников хвалил, кому-то угрожал выговором. За полчаса до обеда Комаров объявил об окончании совещания и распустил всех по домам. Я и Малышев пошли к нему на ковер.
В кабинете у Комарова начальник райотдела подтолкнул меня вперед.
– Товарищ майор, вот он, Лаптев, все вам расскажет о городской свалке. Он лучше меня разбирается в обстановке на полигоне.
– Присаживайтесь, товарищ Лаптев, – предложил бледнолицый «граф». – Рассказывайте, что там у вас и как.
Я подошел к столу Комарова, не спрашивая разрешения, по-хозяйски разложил на столешнице папки с бумагами.
– Это территория, занимаемая полигоном твердых бытовых отходов, – я провел рукой над папками, посмотрел на «графа». Он согласно кивнул, такой наглядный рассказ его устраивал. – Полигон делится на две части: свалка бытовых отходов и полигон для строительного мусора. У полигона для строительного мусора день и ночь горит отвал. Отвал – это такая широкая траншея, в которую бульдозером спихивают все, что может гореть. Один раз в неделю отвал подпитывается самосвалом угля.
Комаров закурил, выложил пачку папирос перед собой. Я забрал папиросы и пристроил их на углу у крайней папки.
– Это недостроенное одноподъездное пятиэтажное здание, – сказал я, показывая на пачку «Беломора». – От него сейчас торчит один остов. Сколько я ни пытался узнать, зачем кто-то начал строительство здания на границе полигона твердых бытовых отходов, все тщетно. В управлении градостроительства и БТИ на него нет никакой документации. Стройтрест, который занимался его возведением, слился с головной организацией и весь архив передал ей. Сейчас архив находится в городе Новосибирске, и я к нему доступа не имею.
– Какой у нас все-таки бардак в стране! – искренне возмутился Комаров. – Давно пора порядок наводить. Если здраво подумать, зачем строить здание рядом с помойкой?
Мы с Малышевым пожали плечами, мол, не наше дело за стройками следить. Меня так эти руины вообще не касались – их возвели лет десять назад, когда я еще в средней школе учился.
– Сейчас я вам расскажу одну историю, – оживился Комаров. – Как-то поехали мы за грибами большой компанией. От ближайшего населенного пункта удалились в лес километров на пять, не меньше. Смотрим, посреди поляны лежит бетонный блок, толстый такой, для фундамента. Блок уже весь мхом порос, в землю просел. Вот спрашивается, кому было надо бетонный блок в чащу переть? Его же просто так не утащишь – грузовик нужен как минимум. Походили мы вокруг блока, так ничего и не поняли. Ну да ладно, это было небольшое лирическое отступление. Продолжайте, товарищ Лаптев!