Кочевники
Шрифт:
— Вспомни, Улукбек, что и мы с братьями постоянно враждовали…
— Но… Это было из-за Хонгурзул. Помню, в тот год Юрги выкрал ее, чтобы самому взять ее в жены.
— И ты обратился ко мне за помощью, так как с детства только со мной был все время дружен.
— О, да. Я помню, как ждал твое появление на свет, Шахрух. Бегал вокруг юрты, в которой рожала наша мать. Тогда я тебя ни кому не дал бы в обиду. Помню, как вместе с тобой скакали мы по степи…
— Уж не о смерти ли ты задумался, хан Улукбек?
— О ней, брат. О ней. Стар я уже. Годы, когда я мог скакать
— Так и я не молод. — Сказал Шахрух, догадываясь, куда клонит брат. — Только ведь ты меня, великий хан, не для этого вызвал.
— Не за этим, — проговорил Улукбек. — Я хочу остановить братьев.
— С помощью огня и силы?
— Если не будет другого выхода то да. Так что готов кешикетов.
Суйбаши тяжело вздохнул. Он понимал, что примерять все время враждующих братьев придется ему. Шахрух видел, как стали в последнее время воевать братья. Набегами на отдельные племена одного из улусов, победитель полностью старался вырезать все мужское население, оставляя в живых только женщин и детей. Те тут же войны уводили к себе в улус, делая из них в худшем случае рабов. В лучшем — женщины вынуждены становиться наложницами, а их дети превращались в маленьких воинов, с помощью которых тот или иной хан, собирался в будущем править миром.
— Война это большое событие затрагивающее подъем и падение государства. — Проговорил скйбаши.
— Выступление хана против братьев заставит их объединиться…
— Надолго ли, — вздохнул Шахрух. — Или мы их разобьем, или они нас. Но в любом случае, объединение братьев будет временным. Недаром наш отец беспокоился за тебя. Прежде чем подняться на небо, он призвал меня к себе. Хан велел присматривать за тобой, ни когда не знавшим настоящих войн.
Улукбек стукнул кулаком по подлокотнику, так что суйбаши показалось, что материал, из которого тот был сделан, погнулся. Он, конечно, предполагал, что его слова возымеют вот такой вот эффект, но Шахрух, не ожидал, что до такой степени разгневает брата.
— Хан опасался, что ты будешь, вряд ли способен управлять в мятежные времена. И вижу, что они настали, — суйбаши вздохнул, — жаль, что мы теперь оба с тобой старые.
— Старые, — согласился хан.
Двери в тронный зал распахнулись, и вошел богатур, командовавший дворцовыми тургаудами. Он поклонился и проговорил:
— Хан, к вам прибыл дервиш!
— Дервиш?!
Улукбек побледнел. Не иначе духи послали уже за ним. Дервиш ни когда не появлялся в городе, а уж тем более во дворце без причины.
— Стой! — приказал дервишу, богатур. — Мне нужно доложить о тебе великому хану!
Ширэ Джиладкан побагровел. Он не ожидал, что сей никчемный кешикет будет создавать ему препятствие. Ведь знает, презренный пес хана Улукбека, что дервиши просто так во дворец не приходят. Стало быть, есть у «общающегося с духами предков» к правителю послание. Но, как бы то ни было, Ширэ Джиладкан вынужден был смериться с неприятным ему дворцовым этикетом. Богатур приоткрыл дверь в тронный зал и вошел в помещение.
До этого дервишу прошлось, вначале пройтись, в сопровождении начальника стражи, по длинному коридору, украшенному коврами ручной работы. Затем подняться на лифте на пять этажей, чуть ли не под самую крышу, потом прогуляться по балкону, где ему выпала вот уже который раз возможность полюбоваться городом с высоты чуть ли не птичьего полета, и лишь только после этого замереть на месте.
Стражников, что стояли у дверей тронного зала Ширэ Джиладкан ни когда раньше не видел. Вполне возможно, решил он, что хан с возрастом стал мнительным и постоянно тасовал тех.
«Глупо, — подумал дервиш, — очень глупо. Лучше, когда людей, что тебя охраняют знать в лицо. Хотя с другой стороны…»
Сформулировать мысль не дал амулет. Он стал медленно нагреваться.
— Не сейчас, — прошептал нищий, — только не сейчас.
Его слова привлекли внимание тургаудов. Рука одного из них невольно потянулась к карабину, что висел у того за спиной, но он вовремя спохватился, вспомнив кто сейчас перед ними стоял.
Камень перестал греться, как только из двери появился богатур.
— Хан желает вас видеть, — проговорил тот, пропуская дервиша внутрь.
Ширэ Джиладкан вошел в просторный зал. Здесь он бывал уже не раз. Когда-то впервые его сюда привел предшественник. Старик тогда, просто сообщил хану Улукбеку, что духи предков избрали себе нового дервиша, а ему разрешили уйти в пустошь. Тогда правитель был еще молод. Он с недоверием взглянул на преемника. Тот был совсем еще мальчишкой. Уточнил у старика, а сможет ли тот? Дервиш тогда только улыбнулся.
— Или ты хан считаешь, что я не был так же юн, как и он?
Улукбек промолчал.
С тех пор он много раз бывал во дворце. Встречался с мудрецами, учеными, ханом и мастерами. Передавал им те знания, что хотели и помнили предки. Духи утверждали, когда он задал один из своих глупых вопросов, что информацией пропитана вся природа, да вот только доступна она просветленным. Под просветленными, Ширэ Джиладкан предположил, те, скорее всего, подразумевали себя. А он, дервиш, всего лишь их голос в мире живых. Тот, старик, имя его стерлось из памяти нищего со временем, утверждал, что именно духи поведали им, дервишам, о том, как сделать оружие, стреляющем огнем, более совершенным. Они подсказали, как поднимать тяжести на большую высоту. Именно духам, принадлежала идея создать самоходные тележки. Последнее уже сам дервиш, в одно из посещений города, поведал хану. Вот только правитель, почему-то отверг это. Когда Ширэ Джиладкан сообщил во время медитации это духам предков, он рассчитывал, что те разгневаются, но на удивления этого не произошло.
Старик, тот, что когда-то привел его сюда в первый раз, утверждал, что и хан, когда будучи еще ребенком, способен был общаться с духами. Без них, он никогда не стал бы тем, кем был. Вот только после того, как хан получал «ярлык», правитель напрочь забывал об этом.
Ширэ Джиладкан оглядел присутствующих. Сам хан Улукбек. Совсем старый стал, отметил он. Суйбаши Шахрух умный и умелый воин. Четыре тургауда, те стояли за троном. Дервиш поклонился, приветствуя хана.
Улукбек, хотел взмахом руки прогнать из зала суйбаши, но Ширэ Джиладкан произнес: